Форум » Город » Студенческое кафе » Ответить
Студенческое кафе
Алмаз: Кроме забегаловок попроще, возле Королевского Университета есть кафе для "приличной публики". Учатся наравне - и молодые дворяне, и крестьянские отпрыски. Но когда наступает обеденный перерыв, толщина кошелька делит студентов на никогда не смешивающиеся группки. В этом уютном месте играет тихая музыка, белоснежные скатерти хрустят от крахмала, а кофе всегда ароматен. Вежливые официанты наметанным глазом отличают своих клиентов и безропотно переносят их высокомерие. Здесь особенно хорошо по утрам, когда и без тени тентов на террасе свежо и тихо.
Ответов - 6
Сайонджи Кёичи: Нет и не было других вариантов... но и здесь, даже здесь он преуспел во всем, что только можно. Сайонджи не мог понять - как относиться к этому, что думать и что чувствовать. Привязанность и почти ненависть - оно сливалось воедино и кричало, кричало, сводило с ума. Так и хотелось стать напротив своего отражения и спросить "что ты делаешь?" хотя бы ради того, чтобы взять себя в руки и прекратить эту вечную гонку за тенью призрачной славы. Зачем? Но остановиться более не было возможности. Вечная гонка за ничем продолжается... и с этим ничего не поделаешь. Только снова перехватывать рукоять, стремиться... и восхищаться, верить, следовать... Сайонджи нашел тот самый столик, за которым так часто любил проводить свое время. Достав небольшой дорожный томик одного монаха-поэта, сел в тени, листая страницы и вчитываясь в слова. Иногда подобное отрешение от мира сего помогало сосредоточиться и восстановить самоконтроль. Иначе во всем происходящем не было решительно никакого смысла. Мысли снова возвращались к Тоге... И сколько бы молодой человек не пытался их отогнать, символ Черной Розы открывал перед ним только одно - суть его предательства, омерзительное до тошноты чувство. Он сделал то, что должен был... но какого же черта на душе так погано? Страница за страницей, строка за строкой... и хочется собрать волосы лентой.
Тога: У философского факультета было много плюсов. С одной стороны, имея хорошо подвешенный язык и изобретательность, можно было сдать любой экзамен, блеснуть на любом семинаре. С другой - он придавал некоторую загадочную интеллектуальность. Математики и механики кажутся занудами, юристы сухи и придирчивы, "мужчина-филолог - не мужчина", а вот философы обладают шармом глубокомысленных созерцателей жизни, поднявшихся над суетой. Красиво, решительно непонятно и нравится девушкам. И самое главное - из окон кабинета декана открывается чудесный вид на летнюю террасу единственного пристойного кафе, что придает утренней чашечке кофе момент приключения. В потоке добросовестных студентов, спешащих на первую пару, Тога выделялся не только внешним видом (университетская форма, подогнанная лучшими портными, смотрится совершенно иначе), но и беззаботностью, неторопливым шагом гуляющего человека. На него оглядывались - в лучах утреннего солнца сияли драгоценные камни в пуговицах и тяжелый "фамильный" медальон на шее, сияли тяжелые алые пряди, небрежным жестом отбрасываемые с лица, и сиял сам Тога. Ночью он не спал ни минуты, но именно поэтому был доволен жизнью: благосклонность юной супруги одного высокопоставленного лица была весьма страстно написана на коже предприимчивого "графа". То, что воротник рубашки не прикрывает шею, Тогу не беспокоило. Не заходя в кафе, молодой человек глянул на террасу - и увидел сосредоточенное лицо своего лучшего друга, полускрытое книгой. Судя по обложке, снова что-то традиционно сильверское, раз такие витиеватые значки и богатая обложка. Сай с его любовью к культуре земель, которых он никогда не видел, вызывал неуправляемое умиление, почти нежность. Тога усмехнулся - друг детства непредусмотрительно сидел спиной ко входу. Возможно, он просто не подумал о том, что дверь кафе можно отворить не задев колокольчика, и что к нему можно подойти абсолютно бесшумно? Сложив руки на спинке стула, граф Ла Мерола заглянул через плечо читающего и продекламировал нараспев: - Над вишней в цвету спряталась за облака скромница луна...слушай, а ведь красиво! Главное теперь - удержать спокойное выражение лица, потому что вспыльчивый Сай может вообразить в услышанном издевку. А стихи, если эти крохотные эпиграммы можно так назвать, были действительно неплохие. К тому же, в какой-то степени Тога любил искусство - в данном случае даже бескорыстно.
Сайонджи Кёичи: Тишина разрезается чужим голосом. Стоп. Нет. Голос далеко не чужой, тот голос, обладатель которого слишком красив, слишком изящен, слишком удачлив и изворотлив. Тонкая аристократическая внешность, каждое слово пропитано невозмутимостью и спокойствием истинного дворянина... Сайонджи оборачивается немного более резко, чем может себе позволить. Смотрит в глаза друга, через несколько мгновений выдавливает улыбку: - Только не говори, что тебе это нравится. Навряд ли молодой человек говорит свои комплименты поэзии другой земли от всего сердца. Возможно, как обычно, он шутит, издевается, ломает комедию... что угодно, только не откровенничает о своих вкусах. Не в его правилах открывать самого себя или пытаться показать свое расположение к тому или иному виду искусства. Предательство. Только эта мысль возникает в сознании Сайонджи, когда он находится в компании Тоги или хотя бы слышит упоминание о нем. "На что ты готов пойти?" - спросил его когда-то Председатель. И молодой человек опрометчиво ответил "На все". Тогда, возможно, Акио и понял, как можно проверить этого вспыльчивого воина чужого государства, человека, помешанного на чести и попытке выйти из тени лучшего друга... лучшего друга, которого он сам же и предал. Пре-да-тель-ство. Пре-да-тель. Клеймо на плече, как у шлюхи. Невидимое клеймо, которое выжигает изнутри, давая возможность только смириться с содеянным, но никак не вычеркнуть его из своего прошлого-настоящего. Это слово будет обжигать кислотой язык, раздирать раны снова и снова, и только, кажется, Тоге на это наплевать. Сайонджи, видимо, никогда не сможет понять - почему.
Тога: - А почему бы и нет? По-твоему, они настолько плохи, что не могут понравиться? Но ты же их читаешь! Сай, как всегда, с утра ворчал и вообще был далек от оптимизма. Тога, так же обыкновенно, даже и не подумал обратить на это внимание. Усевшись напротив друга, он небрежным жестом подозвал официантку. И, увидев кто идет принимать заказ, торжествующе усмехнулся. - Доброе утро, ваша светлость, - в голоске девушки было все: и приятность, и должная почтительность. Не было лишь радушия, за которое местным нимфеткам и платили деньги - богатые юнцы дворянских кровей любили почтение. - Доброе утро, Али-иса, - протянул Тога, лучась довольством. - Будь добра, один мокко. Но только действительно горячий. Ты поняла, милая? То ли от его унизительно ласкового, медового тона, то ли от откровенного взгляда, то ли от тепла солнечного луча, но щечки девушки отчетливо заалели. - Да, ваша светлость, - одними губами произнесла официантка. В ее глазах полыхала такая ненависть, что непонятно, как она удержала вежливую улыбку и не грохнула красивый прозрачный поднос о голову клиента. - Такая хорошенькая, - доверительно сообщил Тога другу, кивая на мерно колышущуюся от недевичьи твердого шага короткую форменную юбку. - Знаешь, кто эта конфетка? Математичка-первокурсница, откуда-то из глухого горного угла. Говорят - умница. Подрабатывает тут, видно мало ей из гор посылают на пропитание. Но гонор каков, а? Дожидаясь заказа, он пересказал Саю последние университетские новости - щадя принципы друга, только действительно приличные и интересные. Может быть, даже чуть громковато. Подошедшая к столику официантка, все так же яростно испепеляя Тогу взором, подчеркнуто аккуратно поставила на скатерть чашку. - ...и если они не найдут профессора, коллоквиумы перенесут на месяц, и сессия...о, благодарю! Кажется, в этот раз у тебя получилось намного лучше, - прервав рассказ, граф с той же убийственной любезностью поблагодарил девушку и отмахнулся "иди, свободна". Пока звук каблучков не затих, Тога пил действительно очень вкусный кофе и молчал. - Вчера я говорил с первым курсом, - он продолжил тем же тоном, каким повествовал о смене замдекана, не меняя расслабленной позы. - У них северная сторона площади, за ними цепочка военных юристов. Место там тихое, но поддержка не помешает. Детки разобрали по пачке листовок, на всякий случай. Один заговорщик посмотрел на второго. - Я справился, командир? - в поддержку старой шутки о том, что Сай почти военный офицер, а сам он всего лишь штатский, улыбнулся Тога.
Сайонджи Кёичи: Перепалку с девушкой Сайонджи слушал как-то рассеянно, все больше склоняясь к тому, чтобы укоризненным взглядом выразить старому другу свои мысли по поводу его поведения. Нельзя быть таким... предупреждающе-главенствующим. Если хоть кто-то будет испытывать ощущение свободы или чего-то хотя бы отдаленно похожего на нее в общении с этим мужчиной... Однако следом за пустой болтовней Тога начал действительно интересную тему. И на окончание фразы Сайонджи не может не рассмеяться: - Справился, справился... От этой словно бы беззаботной улыбки лицо юноши, кажется, светится изнутри. Короткий выдох - теплый луч солнца скользнул по щеке. Говорить нет практически никакого желания - Сай просто сидит и слушает. Может быть, даже ожидает, что будет сказано что-то еще. И, тем не менее, взгляд скользит по фигуре друга, по тени от листвы, небу. Немного рассеянно? Да, черт возьми, рассеянно и совершенно спокойно. Пусть сегодняшнее утро будет мягким, как ветер. Пусть сегодня можно будет спокойно отдохнуть. Молодой человек жестом подзывает ту самую официантку и чуть растягивает губы в улыбке: - Будьте добры, апельсинового сока. Если можно, побыстрее. Пусть отстраненно. - Конечно, сейчас. Сверкая глазками, девушка удаляется. Несколько минут ожидания - и страждущие могут быть напоены. Чуть кисловатый, с мякотью, апельсиновый сок утоляет жажду. - Благодарю. И снова взгляд - в глаза друга. Расскажешь что-нибудь еще? - словно спрашивает Сайонджи.
Тога: Мирный и задумчивый Сай смеялся совсем не так, как резкий и самоуверенный Сайонджи, идеальный рыцарь и гроза наглых выскочек. Таким он был куда ближе к настоящему себе, которого мало кому позволено знать. Этот глубоко скрытый Сай чувствителен и поэтичен. Кто еще, кроме него, читает стихи с утра и для себя, а не пьяным вечером на ушко хорошенькой девушке? Тога поставил локоть на стол и подпер ладонью щеку, изо всех сил стараясь погасить хитрые искорки в глазах. Обиженный Сай ворчит в два раза громче обыкновенного и, естественно, не улыбается вот так приятно, а делает лицо-маску и хмуро молчит. - Значит, я молодец, - рассеянно глядя в вырез форменной блузки официантки, весело заключил Тога. Пока дерзкая девочка ставила сок перед грозным восточным воином, ее раздели взглядом и мысленно устроили в очень удобной, но особенно унизительной позиции, что неоднозначно читалось во взгляде графа. Уходя, официантка отчаянно покраснела и зажмурилась - это было однозначно маленькой победой. Пустяк, а приятно. - Так вот, - невозмутимо продолжил Тога, надеясь на то, что привыкший к его манерам друг простит ему эту незначительную выходку и не станет читать моралей. - Позачера нашли нашего последнего кандитата. Конечно же, он помнил имя незадачливого мальца. Впрочем, как и имена почти всех студентов университета - на всякий случай. Вот только даже в этом тихом кафе наблюдалось как минимум три пары лишних ушей, которых должен был сбить с толку беззаботный тон и предыдущий ворох чепухи, щедро вываленный на Сая. Тога рассеянно вертел чашечку двумя пальцами, смотрел в небо и улыбался, и в голосе сарказма было не больше, чем могло бы быть, говори он о случившемся с кем-то конфузе. - Этот глупый недоросль мало того что позволил наколоть себя на шпагу почти без борьбы, он еще и приносит нам неприятности. Я слышал, что кое-кто уже задумывается о следствии и поиске убийцы... Ты что-то об этом знаешь?
полная версия страницы