Форум » Город » Дом Карата » Ответить
Дом Карата
Карат: Приземистое одноэтажное здание, казалось, было грубо высечено неизвестным зодчим из цельного куска серого камня… или даже целой скалы. Хотя как в центре города, да не какого-нибудь, а столицы Алмазного королевства, мог оказаться подобный материал, думать не приходилось. Но факт остается фактом. Мрачное и неприветливое здание производило впечатление неприступного монолита, в который не смогла бы найти никакую лазейку даже самая маленькая, захудалая мышка. Эту своеобразную крепость окружает высокая живая изгородь, местами слегка запущенная, местами неумело постриженная – по всему видно хозяин дома не особенно следит за ухоженностью сада – парадную дорожку видно и на том спасибо. Выходов в доме два – парадный с широкими двустворчатыми дверями из резного, темного дерева и запасной с маленькой, неприметной дверцей на заднем дворе – на случай максимально незаметного исчезновения. Окна в доме высокие арочные, как правило, всегда занавешенные тяжелыми портьерами преимущественно темных, холодных тонов. Кроме того, почти у самой земли идет ряд маленьких окон-иллюминаторов, скудно освещающих имевшийся в доме подвал, большую часть которого занимает огромный тренировочный зал. Первый же и единственный этаж поделен на два крыла – в главном, правом крыле находились покои хозяина, его кабинет, а так же гостиная и скромная по своим размерам столовая. В левом, так называемом, малом крыле находились комнаты прислуги, кухня и прочие служебные помещения. Интерьер в целом был подстать внешнему фасаду здания – темные, насыщенные цвета; удивительно мягкий ковролин, незаметно заглушающий почти любые шаги, тяжелая, громоздкая, антикварная мебель; странные, в основном изображающие снежные вершины гор и мчащиеся по ним волчьи стаи, картины; шкуры диких зверей у жарких каминов; приглушенные огни медных канделябров, а так же многие другие незамеченные с первого взгляда мелочи придавали этому дому таинственную и какую-то гнетущую тишину. Только холостой арреат из рода Вольфрамов мог любить эту холодную, умиротворяющую атмосферу, так сильно напоминавшую ему родной замок.
Ответов - 12
Хротгард: Ковер съедал звуки шагов. С одной стороны - топот слуг не мешал хозяину. С другой - вот так кто угодно мог прокрасться в дом незамеченным. А потом тот же ковер и менять из-за пятен крови. Не жить же наследнику Вольфрамов в помещении с застиранными половиками! Хротгард не думал о том, что искусно организованную им же самим охрану мог бы пройти только бог...а у них с мальчиком, кажется, хорошие отношения. Карат задерживался, и старик нервничал, что выражалось в усиленном ворчании по адресу любого попавшегося под руку существа. Конечно, лорд приходит и уходит, когда ему вздумается, а если его опять уволокут в другой конец страны - так и неделю может не появляться. Но в это время мальчику пора было быть дома, и Хротгард не мог ничего с собой поделать.
Карат: =>Из темного переулка. Родной дом встретил его едва пробивающимся сквозь плотные портьеры холодным, неровным светом горящих канделябров. Карат ненадолго замер у изгороди, обводя свое последнее пристанище задумчивым взглядом чуть прищуренных желтых глаз, и решительно шагнул на тщательно расчищенную от пробивающихся между плитами сорняков дорожку. Он уже заранее знал, что ему ожидать за медленно открывающимися створками парадных дверей. Старик Хротгард, как всегда, встречал своего господина грозно нахмуренным взглядом. Впрочем, Тунсенг не преминул ответить тем же и, заранее предупреждая готовое сорваться с уст старого слуги дребезжание, всунул в мозолистые руки бывшего Наставника ларец с драгоценностями госпожи Виамаре и, не останавливаясь, направился вдоль по коридору в свои покои. - Отнесешь ко мне в кабинет, - бросил он через плечо. – Прикажи приготовить ванную и ужин. Я освобожусь через час. Засидевшийся за долгое время рутинной работы зверь рвался наружу, и Карат не видел причин ему отказывать. Вот только превращаться он не собирался. Сегодня достаточно будет и небольшой тренировки.
Хротгард: Хротгард проковылял через все левое крыло, постоял у двери кабинета лорда...и, как всегда, входить не стал. Там, за тяжелой дверью, начиналась личная территория Карата. И наставник, когда-то не гнушавшийся крепкого словца и увесистой затрещины в воспитательных целях, отступал перед кабинетом. Молодой Вольфрам относился к тому виду людей, для кого не так свята спальня - в ней может появиться самая неожиданная и случайная гостья, но вот комната, избранная для рабочего одиночества... Старый воин очень хорошо знал, как чувствительны волки к неприкосновенности своего логова. Он не боялся мальчишки, волчонка, обожаемого всеми его людьми. Ни секунды. Но знал. Несколько шрамов, историю которых он никогда не поведает Карату, были вечным напоминанием о нраве Тунсенгов. По дороге обратно, чуткий слух Хротгарда уловил скрип двери. Старик привычно насупился. Молодой хозяин был на грани зверя...и взгляд у него был недовольный. Хротгард плевать на это хотел. - Наконец-то вы хоть что-то принесли со службы, а не утащили в тот проклятый замок, - достаточно громко проворчал бывший учитель. - Что так поздно? Могли бы уже и оставаться там до утра, корпеть над бумажками и чахнуть над дурацкими выдумками этих сумасбродных южан! Хельга! ХЕЛЬГА!! Где ты шляешься, старая грымза? Ужин лорду. И пошли Ганса приготовить ванну. Только если опять кипяток, я всыплю туда ведро перца и заставлю все это выпить залпом. Лорд шел вниз. Пока он даже не повернулся в сторону лестницы, но точно шел вниз. - Опять весь пол в тренировочном будет в шерсти? - наугад возмутился старик. Уже зная, что промазал.
Карат: - Наконец-то вы хоть что-то принесли со службы, а не утащили в тот проклятый замок, - ворчливый голос старика эхом разнесся по длинному коридору, безошибочно достигая слуха молодого Вольфрама. Арреат в ответ только усмехнулся и, ни на йоту не сбавляя шаг, бросил через плечо: - Не обольщайся. У этих стекляшек уже есть хозяйка. – При воспоминании о госпоже Виамаре тонкие губы сами собой растянулись в хищнической ухмылке: «И только от нее будет зависеть, как скоро она получит их обратно». - Что так поздно? Могли бы уже и оставаться там до утра, корпеть над бумажками и чахнуть над дурацкими выдумками этих сумасбродных южан! Карат незаметно замедлил шаг и через несколько мгновений замер на первой ступени широкой витой лестницы. - Я не ослышался, Хротгард? Ты назвал короля «сумасбродным южанином»? – Лениво произнес Карат, продолжая рассматривать стелившиеся у его ног каменные ступеньки. От высокой, застывшей в немом укоре фигуры тот час же повеяло холодом. Что арреат не терпел, так это вот такие своевольные комментарии своего слуги по поводу его службы во дворце. Но Хротгард по-прежнему, будто не замечая, с завидным упрямством продолжал наступать на одни и те же грабли. Однако старый плут всегда чувствовал ту границу, которую преступать не стоит. Так что пока дальше словесного предупреждения господина не доходило. Мягко поведя плечами, мужчина продолжил свой путь и, когда широкая рука легла на холодную ручку тяжелой двери, ведущей в просторный, хорошо освещенный тренировочный зал, он в последний раз замедлил шаг и, почти идентично копируя сварливый тон дворецкого, быстро отозвался на его последний выпад: - Если только в твоей. – Захлопнувшаяся за ним дверь поставила в этом коротком разговоре точку. «Итак, начнем…»
Хротгард: Скверным характером мальчик определенно пошел в троюродную сестру своего деда, Брюнхильду. Ту еще в молодости прозвали Перечницей за тяжелый нрав и острый язык. Или это по линии матери? Ох, никогда не нравились Хротгарду эти своенравные Кобальты! - Подумать только, такой крохотный ящичек – и тот придется отдавать, - ничуть не смущаясь, скривился старик. – Да у нас в замке самая маленькая шкатулка побольше будет. Уж о том, что в подвалах, и не говорю… Увлекшись, Хротгард чуть было не принялся перечислять, ящики с семейной казной, оставленные в осиротевшем без хозяина замке. Бывалый воин думал не так скоро, как размахивал топором, и на прозвучавшее очень небрежно слово «хозяйка» отреагировал не сразу. - Что? Опять какая-то девица, которую ваша покойная матушка и на порог не пустила бы? – возмутился дворецкий. – Сколько можно? Гуляйте, но жениться ведь давно пора. Или вы хотите, чтобы род Вольфрамов угас? Нет, конечно, происходящее в хозяйской спальне ничуть не волновало Хротгарда. Лишь бы здоровых водил и никого не загрыз, как его прадед. Оно только на пользу. Но жена должна быть – как без нее? Пусть бы сидела на своей половине дома, нянчила маленьких желтоглазых Тунсенгов, вязала и отчитывала кухарок. Род должен выжить любой ценой, а молодой хозяин…он в этом жарком, пыльном городе стал таким же, как его обожаемый король, за которого он собственного учителя уже задушить готов. Живет, как будто завтра его казнят, и ничего не делает, как положено. Как северянин, Хротгард втайне считал, что Арреат ни от кого не зависит, и что этот нелепо огромный и совершенно южный для него, привыкшего к снегам, город - не место для наследника рода Вольфрамов. Который, кстати, такой же древний, как у этих сумасшедших Валоров и гордиться им можно куда больше. По крайней мере, Тунсенги себя так не опозорили. А особенно суровому старику не нравился этот... из-за которого молодой хозяин и сидит здесь, вдалеке от дома, от родных стен и легкого ветра над поросшими льдом скалами. Без семьи, без свободы. Будь хоть двадцать корон на нем, Хротгард сказал бы в лицо, что нечего держать волка на цепи, как собаку какую. Чем бы он, подлец, не привязал гордого лорда. Чинов не дает, денег тоже не густо. Карат извелся весь. Коробочку вон какую-то приволок – и ту обратно заберут. Тому сказал бы, а мальчику – не мог. Привычка повиноваться лорду, веками впитывавшаяся в кровь вассалов, не дала бы. Старик смолчал, и Карат ушел, с размаха захлопнув дверь. «Дети, ох дети…» - думал Хротргад, неспешно ковыляя по коридору и поправляя свечи.
Карат: Проникающий в узкие окна зала скудный лунный свет холодными отблесками стелился у ног вошедшего арреата и заставлял аккуратно разложенные на постаменте клинки мерцать почти живым, а от того казавшимся еще более опасным огнем. Обычному человеку наверняка было бы затруднительно тренироваться в подобных условиях, но Карату достаточно было лишь слегка перестроить зрение, чтобы через мгновение суметь разглядеть все неровности на противоположной стене. Немигающий взгляд желтых глаз скользнул по ряду превосходно наточенных клинков, пока не остановился на паре совершенно идентичных друг другу мечей. Короткие, очень хрупкие на вид, они завораживали своей красотой. Простые рукояти, обтянутые черной, порядком потертой кожей, отделялись от слегка изогнутых лезвий небольшими гардами в форме лепестков, которые лишь слегка прикрывали кисти рук. Карат осторожно взялся за рукояти клинков и вышел в центр темного зала. Закрыв глаза, он начал прислушиваться к стуку своего сердца. Вскоре каждый удар отдавался в его голове барабанным боем. Он становился все яростнее, громче, быстрее, но потом постепенно начинал стихать, и ему на смену пришла тихая, пронизывающая до костей мелодия, создаваемая и слышимая лишь замершим в боевой стойке воином, мелодия его сердца. Не открывая глаз, и, покрепче сжав клинки, мужчина начал исполнять свой смертельный танец: сейчас его тело подчинялось лишь ритму созданной мелодии. Шаг вперёд и вместо тьмы в глазах он смог рассмотреть поляну, окружённую лесом. Из-за деревьев стали появляться силуэты с мечами, пиками и алебардами, они наступали на Карата со всех сторон, но он уже был готов к встрече с ними. Вот один из них подошёл ближе и отвёл меч для удара, а арреат, шагнув навстречу, блокировал удар одним из клинков и, развернувшись, с яростным криком отрубил голову неудачливому врагу. Как только его клинок прошел сквозь шею врага, тот вместе с головой растворился в воздухе. В это время со спины к Тунсенгу уже направлялись двое других. Не поворачиваясь к ним, северянин ждал, когда они попытаются ударить его в спину, и дождался. Он занес руки над головой, и опустив клинки вдоль спины с силой оттолкнул вражеские мечи вверх, после чего быстро опустил руки вниз. Немного присев, и, поудобнее перехватив рукояти клинков, он сделал быстрый шаг назад и нанес два колющих удара за спину на уровне своего живота, проткнув насквозь обоих врагов. Вновь перехватив рукояти клинков, он сделал несколько шагов вперёд и улыбнулся, его мышцы уже напряглись, в ожидании боя, и по телу прокатилась приятная волна возбуждения. - Продолжим... - прошептал Карат и кинулся на первого врага. Сейчас ему не хотелось защищаться, сейчас он мог только нападать, нанося стремительные удары по всем врагам почти одновременно. Он начал свой танец, а тёмные силуэты не успевали за его ритмом и один за другим валились на землю со смертельными ранами, тут же исчезая. На места погибших становились новые, но арреату было наплевать на их количество, он танцевал, и его клинки скользили в этом завораживающем танце. Очередному противнику он вспорол живот, другому отрубил руку, третий лишился головы, но, сколько бы он не убивал, крови вокруг не было, ведь те, с кем он сражался, были всего лишь тенями. Тенями, созданными его воображением. Мужчина танцевал ни о чём не думая, лишь слушая мелодию в своей голове. Она играла всё громче, а он сражался всё яростнее. По лицу и груди стекали ручейки пота, тело начинало уставать, а мелодия была готова прорваться в реальный мир и оглушить всех, кто сейчас окружал его, как вдруг... Все кончилось. Воин просто замер на месте и резко распахнул глаза. Похоже, он слегка увлекся, времени прошло явно больше часа. Ну да ничего… Воду для ванной можно и подогреть, а от ужина, пусть и холодного, он отказываться не собирался. Откинув со лба мокрые волосы, Карат тщательно протер клинки обрывком чистой, сухой ткани и, вернув их на свое законное место, неспешно направился к выходу.
Хротгард: Пока хозяин развлекался, гоняя воображаемых оборванцев и рубил воздух чем-то из своей смертоносной коллекции, Хротгард успел добрести до кухни и высказать растрепанной Хельге все, что jн думал о любовниках ее бабушки и о сходстве самой кухарки с разными животными. Та бодро орудовала ножом, время от времени беззлобно огрызаясь на "выжившего из ума зануду". В бритвенно остром лезвии отражались сочные овощи и нежно-розовая оленина. В отличие от "старого дурака", Хельга не бежала сломя голову выполнять приказ господина, а думала. Накрой она стол тут же, все бы давно остыло! А так, послушав сыгранную внизу перепалку, стряпуха прикинула время и не стала торопиться. Хозяина хватало от силы на час, потом он выдыхался и уже гораздо менее злой и гораздо более голодный являлся пред ее подслеповатые очи. Старик сердито сопел и осуждающе смотрел на тонкие лепестки грудинки, посыпанные приправами из арреатских трав - единственными, которые любил их волчонок. Хельга безмятежно поправляла мясо, ловко подставляя под вертел чашку для жира. Препираться не получалось: оба напряженно слушали, не донесется ли снизу звук захлопывающейся двери, и не будет ли эта дверь входной. Одиночество вдвоем на остывающей кухне, когда вся молодежь в доме разбежалась или спит, когда не о чем уже говорить и даже не хочется смотреть друг на друга, и все мысли - куда же его понесло в этот раз, вернется ли, покормят ли его там? Наконец, Хротгард не выдержал и похромал вниз - встречать. И если не повезет, попробовать перехватить. Хельга неодобрительно наморщила конопатый нос, но провожать бывшего воина очередным злословным напутствием не стала.
Карат: Карат неспешно поднялся по лестнице и, на ходу снимая с себя рубашку, вскоре скрылся за дверью своей спальни. Ванная, как и ожидалось, была уже готова, причем от нее еще шел пар. Так что, не теряя времени даром, арреат быстро стянул с себя остаток вещей и, как обычно, раскидав их по всей комнате, с наслаждением окунулся в горячую воду. Усталость после рабочего дня тут же сменилась приятной негой, распаренная кожа слегка покраснела, черные волосы мокрыми прядями облепили лицо, и Тунсенг, слегка потянувщись, блаженно улыбнулся. Для полного счастья теперь не хватало только плотного ужина и бокала подогретого со специями вина… При мысли о еде мгновенно заурчал желудок, и Карат счел за нужное быстрее расправиться с водными процедурами и узнать, что на сегодня ему приготовила старушка Хельга. Выйдя из ванной, Карат наскоро вытерся полотенцем и накинув на себя любимый темно-бордовый халат, целеустремленным шагом вышел из комнаты. Босые ноги бесшумно ступали по мягкой, ворсистой поверхности ковров, с мокрых волос все еще капала вода, а лорд, ориентируясь исключительно на свой звериный нюх, продолжал продвигаться вперед по коридору, где собственно его уже ждал добрый старый наставник. - Ну что у тебя опять за хмурый вид, Хротгард? Пошел бы что ли развеяться… - иронично изогнув брови, лениво протянул Карат, - большой город полон соблазнов. А ты живешь как монах, запершийся в своей келье, и даже свой кривой нос на улицу вытащить не хочешь!
Хротгард: - Не в мои годы развлекаться, - насупился старик, скрещивая руки на груди. - Уж не прикажете ли мне скакать на танцульках, как все эти городские бездельники? Хорош же я был бы, если бы вздумал тратить последние дни на такую чепуху! Для убедительности Хротгард стукнул по полу недействующей ногой и укоризненно посмотрел на мальчика. Вот уж придумал! Может, ему еще на бал потащиться, в этот дворец, чтоб ему под землю провалиться? - Вы кушайте идите. Небось, с завтрака так ничего и не съели. А ведь не обморочная барышня, это только они себя голодом морят, чтоб тощее быть! Пропуская хозяина на кухню, бывший воин угрюмо уставился на босые пятки Карата, но промолчал. Здоровье у мальчика звериное, холода он почти не чувствует. Хочет - пусть ходит. Вон дед его на снегу спал, и ничего. От копья помер, но ведь ни разу ж не простуживался, это да. Хельга заулыбалась хозяину, стала подвигать тарелки и споро отрезать от истекающего соком мяса на вертеле длинные куски. Вельможный хозяин, блестящий придворный лорд Вольфрам вызывал у стряпухи исключительно материнские чувства, желание окружить любовью и заботой бедного, замученного службой мальчика. В отличие от Хротгарда, она не знала, какими иногда бывают Тунсенги. - Кушайте, господин...вот смотрите, какой кусочек зажаристый! И...куда ты лезешь, старый хрыч?! Поставь, я сказала, я сама! Дворецкий пристыженно ретировался, отдав блюдо Хельге и сел на ближайшую табуретку. Чтобы снова начать ворчать, много времени ему не понадобилось. - Если вы думаете, что я не знаю, куда вас завтра богини понесут, чтоб им хвосты подморозило, так я знаю. Вон даже эта старая дура... - Что? -...дура, я говорю, старая, и та знает! - Я тебе... - Не встрявай, женщина! Если вам дома не сидится, воля ваша. Мы и на изнанке земли служить стали бы. Но в бабье царство...и надо оно вам? Что там хорошего? Королева их мелкая, невзрачная, да и та не вам. Все он вас таскает, прости Кунсайт, по каким-то гиблым местам...
Карат: Вполуха слушая ворчание своего слуги, Карат вошел на кухню и, с наслаждением втянув соблазнительный запах жарящегося мяса, улыбнулся свой кухарке так несвойственной ему приветливой и благодарной улыбкой. Правда отчетливо проступившие из-под верхней губы острые клыки тут же испортили всю картину. Уж очень хотелось есть. Как человеку, так и притаившемуся внутри него зверю. Арреат чинно опустился на свой стул и, смиряя животный голод, принялся терпеливо ждать, пока Хельга положит перед ним блюда с едой и наполнит его бокал согретым на огне вином. Мужчина ел медленно, тщательно пережевывая каждый куосчек, не позволяя себе даже малейшего проявления нетерпения. Такие моменты были чем-то вроде тренировки, проявлением воли и той власти, которой ему за долгие годы удалось выторговать у своей второй ипостаси. Сейчас такие минуты спокойствия давались ему с поразительной легкостью, как будто и не было тех ужасных ночей, когда он даже не мог вспомнить, чем занимался, где находится, почему на нем нет одежды и почему он весь покрыт пятнами чужой крови… Через такие минуты проходили все его сородичи, но только ему удалось полностью обуздать себя. Надолго ли? - Хельга, твоя стряпня, как всегда, на высоте. – Насытившись, произнес Карат и тепло улыбнулся старой женщине. Клыков уже не было. Только ровный ряд крепких, вполне человеческих зубов. Напряжение минувшего дня потихоньку его отпускало. Тяжелые складки на лбу и в уголках полных губ неуловимо разгладились, а светло-карие глаза приобрели мягкий янтарный оттенок. Немногие могли бы похвастаться тем, что видели главу семьи Вольфрамов в столь благодушном настроении. Разве что самые близкие слуги да Алмаз… и то всего пару раз, не больше. Карат был тем, кем был и никем другим ему быть не хотелось. Мужчина прикрыл глаза и, откинувшись на спинку стула, наконец, соизволил обратить внимание на причитающего во время всей его трапезы наставника. - Хротгард, тебе не кажется, что я не обязан перед тобой отчитываться? – Лениво произнес Тунсенг, все еще не желая расставаться с хорошим настроением. – Будь твоя воля, ты бы вообще запер меня в родовом замке с какой-нибудь неповороткливой клушей в качестве моей жены и выводком предполагаемых наследничков. Так ведь? – Высказывая свое отношение к подобным вещам, он слегка передернул плечами и, взяв в руку бокал, пригубил немного ароматного напитка. – А что касается того, что вы могли бы и на изнанке земли служить… Разве я сказал, что беру вас? - Он намеренно сделал паузу, желая подчеркнуть всю серьезность последующих слов. - Расслабься. В «бабье царство» ты не поедешь.
Хротгард: Старая кухарка расцвела в улыбке, сразу став на добрый десяток лет моложе. От очага было не так светло, чтобы она заметила некстати появившиеся клыки. Как бурчал Хротгард, будучи в хорошем расположении духа, слишком много едкого лука нарезала стряпуха за годы верной службы Тунсенгам на кухне. Сам дворецкий заметил и волчьи зубы, и нарочитую медленность движений Карата. Не будь он Хротгард Свирепый Секач, если от мальчика не несет зверем. Не выбегался, не потратил всю злую, волчью силу. Но хозяин ел, пластовал сочное мясо ножом и отправлял в рот не торопясь. Люди обычно побыстрее как-то едят. И не с такими напряженными лицами. "Держит зверюгу, родной наш", - что-то тепло и тяжело сжалось в груди у старика, но он и усом не повел. Негоже к воину, взрослому мужику и главе клана - с нежностями телячьми, дурацкими! Как лорд Вольфрам силой воли держал волка, не давал хищнику наброситься на еду, так его бывший учитель не позволял себе показать, как сильно привязан к мальчику и как им гордится за то, что он, не в пример дедам и прадедам, дожил до такого возраста не задрав полдеревни, не сойдя с ума и не запираясь в окованной железом клетке каждое полнолуние. - Скажете тоже, - Хротгард обиженно нахмурил седые брови. - Когда я вас учить лез? А ведь только все равно жениться придется, и сына завести, чтобы род на вас не закончился! "Это кого ж он хочет в жены, если наши девушки ему неповоротливы? Принцессу какую, что ли...да их и нет у нас! Принцы одни...а вот уж этого я не позволю, костьми лягу, а не позволю! Пусть тут творят что хотят, а мальчику надо нормальную женщину, а не какого-то вертлявого южного вертопраха!" На всякий случай старик внимательно оглядел Карата, но никаких опасных признаков не увидел. Слухи о том, что творится при дворе, ходили разные. Порядочный северянин бабским сплетням ни в жизнь не поверит, но Хельга своими собственными полуслепыми глазами видела среднего принца...ну, то есть старшего уже, под ручку с каким-то тощим пареньком прямо посреди улицы. А кухарка врать отродясь не умела. "Да уж, тут его женить не на ком...разве что на леди Изумруд...вот это сущая валькирия, но кто ж на такой женится? Да и какие будут дети от одной из этих..." - И не все вам бегать по всей стране с языком через плечо, - грубовато, но достаточно беспомощно, чтобы это было слышно хорошо знающему старика человеку, продолжил Хротгард. - Пора бы и остепениться. Неужто нельзя найти хорошую девушку, чтобы выносила пяток здоровых малышей и встречала у порога по вечерам? Дворецкий вспомнил своих сыновей и плечи его поневоле поникли. Где, в каких снегах спят Ульрих и Ганс? Что поет им вечная метель? - Я бы туда и сам не поехал, - хмыкнул бывший воин. - Очень надо...
Карат: Острое чутье волка позволило Карату тут же ощутить повисшую в воздухе печаль. Ссутулившийся человек напротив сейчас меньше всего походил на гордого вояку северных земель. Это был просто уставший, видевший за свою жизнь немало горестей старик. И самой тяжелой ношей, которую он собирался нести до самой последней минуты своей жизни, была пропажа обоих сыновей. Нет для сурового норманна большей утраты, чем прерванный род. И всякий раз, замечая, как хмурятся седые брови над серыми старческими глазами, Тунсенг словно переживал эту боль вместе со своим наставником. Ведь Хротгард, не задумываясь о том, какой опасности может подвергнуться его жизнь, заменил проклятому вервольфу отца. И Карат, как умел, пытался заменить ему сыновей. Вряд ли человек со стороны уловил бы в отношениях господина и слуги хоть какой-нибудь изъян, намек на установившуюся между ними с годами родственную связь. Но арреаты по сути своей были расой закрытой, холодной и неприступной, как и земля, которую они населяли. Ну а затаившийся в душе Вольфрама зверь порой только усиливал это впечатление. Хищник. Свирепый, опасный и вероломный. Но он ведь верен не только себе, но и тем, кому удалось добиться его расположения. И не в его правилах забывать о долгах... Как о чужих, так и о своих собственных. Поднявшись из-за стола, лорд сделал несколько шагов к Хротгарду и, как бы мимоходом, потрепав его по плечу, тихо произнес: - Иди-ка ты спать, старый ворчун. Час уж поздний. – И, решив, что сказать ему больше нечего, Карат вышел из кухни и потопал босыми ногами по корридору. А направлялся он вовсе не в спальню. До утра следовало закончить еще кое-какие дела, так что осторожно захлопнув за собой дверь, арреат скрылся в своем кабинете. Еще на пороге прихватив оставленную дворецким шкатулку, он повертел ее в руках, но так и не открыв, с тихим смешком поставил на край стола и взялся за тяжелую папку, которую доставили вчера вечером из Арреата. Перед отъездом в столицу Серебрянного королевства, лорд Вольфрам желал ознакомиться с отчетами своего управляющего и, если будет необходимо, послать ему новые указания на ближайшие недели. Вчитываясь в исписанные мелким почерком листы, мужчина некоторое время мерил свою комнату шагами, а затем, не глядя, опустился в свое высокое кресло и разложил все бумаги на столе. Не один час прошел прежде, чем он смог оторваться от изучения всех счетов и пояснений, а также написания собственных замечаний и инструкций. Наконец, Карат захлопнул папку и, с наслаждением потянувшись, прислушался к царившей в доме тишине. Затем, чуть отдернув тяжелую портьеру, с любопытством выглянул в окно. Горизонта за близко ютившимися друг к другу городскими домами не было видно, но луна уже начинала слегка бледнеть в предверии незаметно наступающего утра. Еще часа два-три и будет совсем светло. Он покинул свой кабинет через маленькую, замаскированную в стене дверцу и сразу оказался в собственной спальне. Небрежно скинув на пол свой халат и забравшись под одеяло, Карат почти сразу же погрузился в глубокий сон. И зверь на этот раз спал вместе с ним.
полная версия страницы