Форум » Деревня » Поле » Ответить
Поле
Рубеус: Разнотравье, раздолье, колоски по пояс... Что здесь только не растёт - и мелисса, и лаванда, и степной ковыль!
Ответов - 11
Элберт Фишай: из Кузни Шли они долго. То есть, кузнец шел. А Элберт, уютно пристроившись, все так же сидел у него на спине. Что, однако, не мешало ему все то неопределенное количество времени, которое они провели в пути, отпускать колкие замечания. Потерять счет времени действительно было нетрудно - ночь постепенно сгущалась и становилась вязкой, но оттого не менее теплой. О том, что они уже совсем близки к конечной цели, Фишай понял по тому, как уплотнился воздух от наполнивших его ароматов. Полевые цветы, которые днем очаровывали взгляд, ночью давали простор воображению и толчок пробудившимся сдерживаемым ранее эмоциям и желаниям. Ну, конечно, все это справедливо лишь в том случае, если вы придете на поле добровольно, да с целью хорошо провести время. А не приедете верхом на кузнеце (что за моветон!), чтобы немного передохнуть, собрать установленное количество цветов, а потом таким же сомнительным способом двинуться в город! - ...да что же ты так подпрыгиваешь постоянно, как повозка на ухабах! И, кстати, пора бы задуматься о том, чтобы завести себе хотя бы пару лошадей. Для таких вот экстремальных случаев - а то мало ли что. Нет, я надеюсь, что с тобой такое нечасто происходит, Ганечка, - какие-нибудь цикады могли бы с увереностью заявить о том, что в темноте достаточно хищно сверкнула улыбка Эла. Ну, если бы обладали, как минимум, способностью говорить и достаточно развитым интеллектом. - Хотя, кто его знает... Да и я могу заглянуть попозже, подарки-то частенько приходится выбирать. А учитывая достаточно узкий круг интересов наших придворных, особо не пооригинальничаешь - оружие нравится всем. Сделав глубокий вдох, Эл начал тараторить по новой. Ну должен же этот несносный мужлан наконец-то отреагировать! По дороге он, конечно, встряхивал его пару раз особенно сильно, но на красноречие мага это совершенно не подействовало. Ну, разве что, запнулся пару раз, когда комментировал "невозможную прическу" и "варварские замашки" Курогане. Однако тот по-прежнему не произносил ни слова, лишь хмыкал периодически. - ...так вот. Загляну к тебе как-нибудь, если выдастся свободный денек, да приключится со мной несчастье какое-нибудь. Сам видишь, мне не особо везет - с тобой же я связался. Снова как-нибудь неловко повернусь, или поранюсь....А у тебя лошадка - тут как тут....Или, скажешь, тебе нравится вот так меня возить?
Курогане: Из кузни Маг ёрзал, сухая трава приминалась и шелестела под ногами, воздух был упоительно свеж, звонко стрекотали цикады... Крупная ночная бабочка пролетела прямо перед лицом кузнеца - Курогане осторожно отклонился, чтобы она не врезалась в его щёку. К живым существам он питал необъяснимое уважение. Люди кузнецу нравились меньше. Где-то неподалёку от старого дуба глухо заухала сова. Луна становилась всё ярче, ветер усиливался. И только одно оставалось неизменным - непрерывный трёп Фишая. Впрочем, мне, конечно же, льстит такой отзыв о моих способностях как бойца, тем более из твоих уст, Ганчик... Так Курогане ещё никто не называл. Никто и никогда. Но как дать по шее тому, кто едет у тебя на спине и вдобавок немилосердно вертится? Придурочный маг. То, что Фишай говорит странные вещи, кузнец уже понял. Не понял он только одного, почему этих странных вещей так много. Нелогичные капризы сыпались из Элберта, как из рога Изобилия Великой Маори - виноград и заморские сласти. И, подожди, ты что, сказал к утру? Мы будем идти всю ночь?! Какой ужас! Идти буду я. Где ужас? Нет, я конечно, не жалуюсь, ты не подумай, Ганя, пока что не жалуюсь. Хватит меня назвать этим дурацким именем, идиот. Прибью. но мне ведь ехать. На твоей жесткой спине. Всю эту ночь. Не ной Вслух Курогане только хмыкнул. Силы стоило приберечь - до города идти долго. И мы сейчас по эдакой темени пойдем в поле....А вдруг там страшно? Волки какие-нибудь нападут, загрызут тебя, и останусь я там один-одинешенек. Нет, магией я их, конечно, смогу отразить... Но идти все равно не получится. И к утру появятся уже два хладных трупа. Кузнец тяжело вздохнул. Почему-то долго не отвечать этому придурку не получалось. - Волков-людоедов в наших лесах нет. Нечисть есть мелкая. Всё под контролем, я с тобой. Не переживай. Нечисть в поле действительно водилась - в основном, сороколапы, да некрупные полевики с приблудными лешаками, но ничего особенно грозного и серьёзного. Впрочем, если волки вернутся... Курогане поправил висящий на поясе меч. - ...да что же ты так подпрыгиваешь постоянно, как повозка на ухабах! И, кстати, пора бы задуматься о том, чтобы завести себе хотя бы пару лошадей. Для таких вот экстремальных случаев - а то мало ли что. Нет, я надеюсь, что с тобой такое нечасто происходит, Ганечка - Прекрати. - рыкнул Курогане. - Ещё раз назовёшь этим дурацким прозвищем - сброшу. Разумеется, мага бы он не сбросил. И не оставил в поле. И нигде бы не оставил... Нигде? Впрочем, развить эту мысль кузнецу не удалось, поскольку неутомимый Фиш не замолкал ни на минуту - язык мага мотылялся, аки хвост дружелюбно настроенной собаки. - ...так вот. Загляну к тебе как-нибудь, если выдастся свободный денек, да приключится со мной несчастье какое-нибудь. " Заткнулся бы. Так недолго и накликать." Сам видишь, мне не особо везет - с тобой же я связался. Где связь? - на дороге всё чаще попадались выбоины и ямы, отвлёкшись на очередную реплику, Куро едва не споткнулся и нелестно помянул причинное место враждебного бога ночи. темень, что у Хитаеры в склепе, да ещё и туман пополз. Сыроватый, неприятный, хотя пока ещё совсем неплотный, туман действительно струился по полю лёгкой белесой дымкой. Холодало. - Или, скажешь, тебе нравится вот так меня возить? - Остричь бы тебе язык-помело хотя бы до языка-веника. - буркнул Курогане, осторожно усаживая мага среди цветущей лаванды. - Тогда можно и возить.
Элберт Фишай: Кузнецу определенно не нравился такой сокращенный вариант его имени. Что, само собой, раззадорило Эла и воодушевило его на то, чтобы максимально часто использовать гадкое сокращение. Пусть оно резало слух самому магу, но оно того стоило - хоть реакция Курогане на каждый такой "укол" была не очень долгой и яркой... Даже эту безэмоциональную глыбу можно было довести до точки кипения. Что Фишаю, собственно говоря, однажды уже удалось. ...И он не мог однозначно оценить, являлось ли его отношение к случившемуся негативным или позитивным. Выход один - опыт следовало повторить. - Остричь бы тебе язык-помело хотя бы до языка-веника. Тогда можно и возить, - буркнул Курогане, довольно непочтительно стряхивая мага со спины. Ну, может, и не стряхивая, и не так уж непочтительно...В любом случае, это не скрашивало его исключительно хамской реплики! - Ох, посмотрите-ка, какими изысканными метафорами оперирует наш кузнец. Якшаешься с бродячими музыкантами? Или у актеришки какого-нибудь безродного набрался такой дурости? Впрочем, - маг посмотрел на кузнеца снизу вверх, сузив глаза, - у тебя и своей дурости хватает, Ганечка. Хотя, вполне возможно, что набрался ты подобной пошлости у какой-нибудь судомойки или кухарки. Подумать только! Ну кто, кто в здравом уме станет так непочтительно отзываться о телохранителе самой королевы?! Да еще и угрожать членовредительством, между прочим! Мог бы просто вежливо попросить меня помолчать - если, конечно, я правильно растолковал твою витиеватую речь, полную ярких художественных образов. Курогане вопросительно глянул на Элберта, сидящего перед ним. - Нет, ну не факт, конечно, что я бы согласился....Но все же мог бы! Впрочем, оставим в покое все это сослагательное наклонение, ты все равно не поймешь, - Элберт тихонько вздохнул и снова смерил кузнеца взглядом. Примерно таким, каким смотрят дальние родственники на вашего безнадежно больного ребенка. Да-да, нужно еще раз вздохнуть, легонько покачать головой...И при желании можно потрепать малыша по голове. Правда, это был бы уже явный перебор - инстинкт самосохранения у мага не отсутствовал, что бы там ни казалось всем остальным, посему пришлось ограничиваться лишь покачиванием головы и вздохом... ...Внутренние диалоги с самим собой все же пришлось прервать. Как бы ни прекрасен был голос (даже внутренний) Фишая, как бы очаровательно вязок и в то же время легок ни был аромат лаванды, и какой бы чарующе юной ни была опутавшая их своими древними чарами ночь, что-то все же доставляло Фишаю ощутимое беспокойство. - Джедайт твою налево!! С какой это радости я здесь сижу, на сырой, простите, траве да на холодной земле? Ночь, как-никак, на дворе! И мне холодно. Какой ужас...Я теперь простыну и умру...Холодный, голодный, со сломанной ногой.... Прямо посреди поля с прекрасными цветами. Ах, как патетично! И мое бездыханное тело растерзают волки, которые специально ради такого случая вернутся в эти жуткие края...
Курогане: Если бы кузнец надеялся, что маг сидящий на земле, чем-то отличается от мага, сидящего на его - Курогане - спине, то его бы постигло жестокое разочарование. Потому как он отличался только тем, что не давил ему на лопатки, не врезался подбородком в его макушку, не ёрзал и не елозил самым дурацким и непотребным образом у него на пояснице. А в остальном маг был тем же. Во всяком случае, болтал сидящий рядом с ним Фишай с ничуть не меньшим энтузиазмом, нежели Фишай, едущий на нём. - Ох, посмотрите-ка, какими изысканными метафорами оперирует наш кузнец. Якшаешься с бродячими музыкантами? Или у актеришки какого-нибудь безродного набрался такой дурости? - Вот же ж стервь! - полураздражённо-полувосхищённо подумал кузнец. - То есть, стервец. Курогане широко ухмыльнулся, как мог ухмыляться только он и треснувшие бахчевые. Народная мудрость гласила - что помогло в одном случае, то было способно помочь и в другом. Кузнец было потянулся проверить эту мудрость на практике, но тут маг снова изрыгнул это омерзительное прозвище, от которого, казалось, даже трава на поляне вставала дыбом от отвращения. Целовать мага сразу расхотелось. Захотелось стукнуть. Но и этот порыв прошёл столь же быстро, сменившись искренним и неприкрытым изумлением. Никогда и никто ещё не вызывал у Курогане таких противоречивых, быстро сменяющихся желаний и эмоций. - Подумать только! Ну кто, кто в здравом уме станет так непочтительно отзываться о телохранителе самой королевы?! Впрочем, теперь стала понятна нетипичность стиля борьбы Элберта. Если, конечно маг не солгал. Но нет, маг не лгал. Фальшь звучала иначе, словно скрежет вилки по дну чугунного котла, сквозь вязкие остатки недоваренной овсянки. Речь же мага была естественной, будто плеск некрупной рыбы в голубом озере. - Впрочем, оставим в покое все это сослагательное наклонение, ты все равно не поймешь Словосочетания "сослагательное наклонение" кузнец действительно не понял. Но раз Фишай так называл свои разглагольствования, это было явно что-то очень скверное. Зато взгляд мага не оставлял сомнений - он смотрел на кузнеца, как тот сам порою смотрел на местного юродивого, когда тот принимался лепить себе "хоромы" из натыренного по деревне навоза. За такой взгляд можно было бы не кисло схлопотать, но вот как раз тут взгляд мага и лгал. Элберт играл. Презрительная гримаска была очень живой и реалистичной. И сморщенный нос, и движение плеч тоже были реалистичными. Но глаза мага - где-то на самом донышке зрачков - смеялись. О том, что заставило его вглядываться в проклятых сумерках в глаза этого ненормального кузнец размышлять не стал. Времени обдумать свои порывы у него просто не было. Его всё и без остатка поглощал Фишай. - Джедайт твою налево!! С какой это радости я здесь сижу, на сырой, простите, траве да на холодной земле? Ночь, как-никак, на дворе! И мне холодно. Курогане не спеша снял с себя куртку, сложил её вдвое и пересадил на неё не перестающего шуметь Элберта. Какой ужас... К этому слову за время общения с магом, кузнец кажется, привык, и уже не оглядывался в поисках очередного напугавшего Фишая "ужаса". - Я теперь простыну и умру...Холодный, голодный - Я взял булки и молоко. Соберёшь лаванду, тогда поедим. - Куро кивнул на узелок. - Если холодно - могу согреть. - в общем-то, кузнец имел в виду только то, что сядет к нему близко и обхватит его руками. Так всегда делали пастухи в сырые непогожие дни. Но что-то в выражении лица мага сказало ему, что он понял его совершенно неверно. Впрочем, пояснять каждое своё слово он не был намерен. - И мое бездыханное тело растерзают волки, которые специально ради такого случая вернутся в эти жуткие края... - Язви тебя Зойсайт! Будешь звать их - придут. - то, что магу, да, именно _магу_ нужно пояснять то, что в деревне знал каждый ребёнок, для Курогане было внове. - Слова притягивают.
Элберт Фишай: Кузнец внял гласу вопиющего в пустыне, а точнее речам Элберта на поле, и любезно пересадил его с сырой холодной земли на свою куртку. Да, стало теплее. Но Курогане такая гениальная идея могла бы прийти в голову и раньше! А то мало ли, какую заразу здесь можно подхватить...Ох, сплошные несчастья валились сегодня магу на голову...на ногу...и на более мягкие части тела. - Если холодно - могу согреть, - каким-то совершенно будничным тоном сказал кузнец. И как это понимать, спрашивается? А вдруг у них здесь, в деревне, какие-то свои варварские способы....ну, согревания? - Слова притягивают Нет, ну вот это уже определенно смешно. - Ну я поверить не могу, он опять это сделал! Даже оценить некому, а? Этот ужасный кузнец усомнился в моих умственных способностях! И я совершенно не удивлюсь, если он сам этого не осознал, - Элберт перевел дух. Говорить на повышенных тонах было привычно, но все же достаточно быстро надоедало. Но избранную линию поведения нужно было довести до финальной точки, чтобы этот непонятный мерцающий луч, наконец, превратился в обычный отрезок и остался позади. - Все это я прекрасно знаю, Куро. Но без них ведь...скучно. И даже грустно. Они никогда не казались тебе красивыми? Тебя не восхищала сила, которую можно собрать, казалось бы, лишь проведя рукой по их серебристой шерсти?
Курогане: Голос Элберта стал немного тише и мягче. Кузнец с удивлением отметил, что мага, оказывается, может быть приятно слушать. Если он будет говорить хотя бы с такими вот интонациями, без тех жутких высоких нот, он, пожалуй, простит ему любой бессмысленный трёп, и даже...нет, прозвище не простит. Но почти. - Но без них ведь...скучно. И даже грустно. Они никогда не казались тебе красивыми? Тебя не восхищала сила, которую можно собрать, казалось бы, лишь проведя рукой по их серебристой шерсти Курогане не знал, что ответить Фишаю. Возможно, для горожанина, видевшего волков только на картинках или в вольерах, читавшего подростком какую-нибудь восторженно-романтическую мистику, они действительно красивы и необычны. Он же видел волков. Давно - но на расстоянии пары шагов. ....Крупная голова, вокруг пасти обмотались кишки, жёлтые зубы... От волка разит мокрой псиной и мертвецами. И очень слабо - на грани догадки - молоком и пелёнками. Соседи с косами и вилами успели отогнать волка от застывшего на месте Куро.... Именно за этими людоедами однажды отправился в лес его отец. Но отчего-то Курогане не хочет об этом говорить. И почему-то, возможно потому, что у мага в голосе искреннее восхищение, он негромко произносит. - Может быть. Курогане помогает Элберту сложить сорванные цветы. Неторопливо разворачивает узелок и протягивает магу румяную мягкую булку и кувшинчик. Тихо. Тонко звенят цикады. Слышно, как с ветки большого дерева падает лист.
Элберт Фишай: Кажется, сам того не заметив, Элберт несколько замечтался. Курогане, по всей видимости, это тоже впечатлило, потому что он достаточно долго очень странно на него смотрел, прежде чем сказать негромкое: - Может быть. Потом кузнец молча помог Элу сложить собранную лаванду, после чего разделил с ним скромную трапезу. Булка была на удивление вкусной - таких в городе не сыщешь, поскольку даже те, что привозят из деревни, успевают зачерстветь и обветриться по дороге. Элберт даже выпил немного молока, которое не терпел, лишь бы его молчание было хоть чем-то оправдано. Впрочем, хоть пение цикад и вписывалось гармонично в ночную тишину, она все равно казалась какой-то неправильной и неуютной. Маг слегка тряхнул головой, будто отгоняя наваждение (ну, или какое-нибудь назойливое насекомое) и избавляясь от нехорошего предчувствия. Непонятное напряжение. - Таак, чудесно. Благодарю за угощение, от голода я теперь не умру. От холода, к счастью, тоже. Теперь, поскольку наш план минимум выполнен, равно как и план максимум, то мы можем с чистой совестью убираться отсюда, пока какой-нибудь другой фактор не стал причиной... - памятуя о силе слов, маг старался аккуратно ими жонглировать, в основном, пустышками, - ...каких-либо нехороших явлений. Ну что, дорогуша, в какую сторону мне ползти? Или ты снова благодушно пустишь меня к себе на спину? Ох, и на руках даже некому поносить! Не ценят в этом мире магов, не ценят... Я уже говорил, что меня нужно холить и лелеять? Если нет, то говорю! А кругом - черствые и равнодушные людишки. Фишай привычно болтал без умолку, периодически закатывая глаза и посматривая по сторонам. По спине пробежал легкий холодок.
Курогане: Еда задержала мага ненадолго. Казалось, он мог ничего не говорить только в одном состоянии - с набитым до отказа ртом. Курогане вздохнул, и с удивлением отметил, что эта поначалу непривычная и раздражающая болтовня стала ему...ну, если не нравиться, то забавлять точно. И на словах Ну что, дорогуша, в какую сторону мне ползти? он неожиданно представил себе ползущего Фишая, движущегося по полю, словно небольшой, но гибкий и красивый зверёк вроде ласки. Лёгкие лапы-руки едва прижимают траву, мягко изгибается спина - крадётся, перетекает, плывёт. "Скажу ему, так вообще ж не смолкнет, час ругаться будет, не меньше" - решил кузнец. При мысли о выражении лица мага, стоящего на четвереньках в траве и активно на него шипящего, кузнец неожиданно для самого себя рассмеялся. Коротко, громко, срываясь на кашель с непривычки. Как будто все мышцы, предназначенные для смеха давно атрофировались от неиспользования, а то и вовсе никогда не были развиты. - Ползи уж сюда, трепло, - неуверенная и кривоватая улыбка дрогнула и растянулась шире. - На спину. А на руки не просись, не невеста чай. Скоро лесная мелочь проснётся - лучше руки свободными держать. В подтверждение слов кузнеца из травы выпрыгнуло что-то небольшое, меховое и весьма зубастое, в тот же миг было сбито и уже тихо поскуливало в траве. - Бутявка, - будничным тоном произнёс Курогане. - Ещё есть пара хливких шорьков справа. Но они на людей не нападают. Обычно. Неожиданно в тишине ночного поля послышался высокий протяжный звук. Потом к нему присоединился второй. И ещё, спустя пару минут, третий.
Элберт Фишай: Кузнец смеялся. Это было неожиданно, непродолжительно и очень забавно. А вот улыбающегося Курогане Эл явно не был готов увидеть. Впрочем, было заметно, что и самому кузнецу не по себе от явно непривычных эмоций и действий. - А вот треплом и прочими попрошу не называть. Оскорбляются тут еще всякие, - вплоголоса ворчал маг, забираясь Курогане на спину. - Лесная мелочь, говоришь? Лесная мелочь и впрямь активизировалась, о чем будничным тоном сообщил ему кузнец, отбрасывая в сторону какую-то небольшую мохнатую тварь. Это было бы даже весело. Если бы в наступившей тишине вдали не раздался протяжный вой. И слишком уж быстро они разбили тоскливую песню на три голоса. Нужно было уходить. И уходить быстро. - Нужно спешить. Я бы смог приструнить их магией и даже поговорить немного. Но сейчас нас двое. А волки явно голодны. Быстрее. Элберт говорил тихо и отрывисто, позабыв про привычный капризный тон. Предчувствие его не обмануло. Кузнец передвигался максимально бесшумно и очень быстро. Эл успел не раз и не два пожалеть о том, что он сегодня был не в лучшей своей форме - иначе бы они не оказались в такой опасной ситуации. Но даже если бы Курогане побежал, это не помогло бы. Волки догоняли...
Курогане: Курогане нелестно помянул подручных Хитаеры и ускорился. Впрочем, он прекрасно знал, что даже с такой лёгкой ношей как Элберт, до города добежать не успеет. Волки, непривычно большие и джедайтски быстрые - были совсем рядом. ....Волки. Думать о том, что они позвали их своим разговором, не хотелось. Курогане принадлежал к тем людям, которые запросто могут выдать самое резкое замечание, не задумываясь о реакции, но никогда в своей жизни не произносят фразу "я же тебе говорил". Конечно, не потому, что полагают это некрасивым. Об этике такие личности обычно имеют самые смутные представления. Просто они искренне убеждены: раз предупреждение не помогло, оно было неубедительным. А ещё кузнец предпочитал любое, даже самое маленькое действие бесполезным упрёкам. ...Трава путалась под ногами, из-под ступней разбегались мелкие сороколапы. Курогане перескочил через несколько рытвин и поваленное дерево, твёрдые пальцы до синяков вцепился в его плечи, а сзади ещё крепче прижалось костлявое тело. Через несколько секунд кузнец быстро остановился и перехватил Фишая на руки - ему пришло в голову, что когда волки их догонят, прыгнут на спину. А на спине - Элберт. Нет, Курогане не подумал ничего пафосного или героического, вроде того, что прикрывать себя кем-нибудь недостойно. Ему просто иррационально не хотелось терять этого двинутого мага. Впереди показался толстый ствол болтливой ольхи - "То, что надо" Куро прислонил Фишая спиной к дереву. Ольха тотчас же зашумела, залопотала и залилась трескучими жалобами на свою древесную судьбу. - Дятлы, сволочи, жить не дают! И долбят, и долбят, сил моих нет! По голове бы себе постучали! - не получив реакции на свои слова, дерево притихло и тут же зашелестело с новой силой. - На прошлой неделе бармаглот прискакал, сел возле меня, сделал своё грязное дело и ушёл как ни в чём не бывало! - в голосе появились отчётливые скрипуче-сварливые нотки. - А теперь вот вы, не иначе как непотребством заниматься в тени пришли. Шуры-муры да амуры водить тут вздумали... Куро беззлобно цыкнул на ольху, подумав, что она вполне способна составить достойную конкуренцию магу. Однако, вопреки обыкновению, Элберт молчал и напряжённо всматривался в темноту, не обращая никакого внимания ни на кузнеца, ни на общительное дерево. - Стоять сможешь? Прислонившийся к дереву маг кивнул. Курогане потянулся к ближайшей ветке. Ольха завела ветку за ствол и недоверчиво передёрнула всеми серёжками. - Что это ты делаешь такое, негодный? Али глухой ты?! Не для тебя краса моя росла, не для тебя цветы мои пахнут!Не твоё, не трогай! Не трогай меня, паскудник! Развелось извращенцев, сил моих нет! Курогане подпрыгнул, ухватился за ветку повыше и с хрустом отломил себе здоровенную, похожую на посох палку. - Гад, - обиженно поджала листья ольха и замолчала. В темноте показались жёлтые глаза. Потом ещё одни. И ещё. Курогане обрушил палицу на голову одного из прыгнувших волков, краем глаза отмечая, как загорается в руке Элберта огонёк, как поднимается его рука, и ещё успел удивиться необычной синхронности, слаженности их с магом движений, как будто сражаться так, бок о бок, было для них делом привычным, как будто они уже много раз тренировались вместе. А потом всё поглотили удары, вспышки, запах подпаленной шкуры, визг и вой. Из разодранной руки рванулась кровь, челюсти лязгнули у самого горла, метнулись серые тени, мелькнул яркий, до рези в глазах, голубой свет... С тех пор как волки пошли их следом, прошло полчаса. С тех пор, как первый из них прыгнул, прошло десять минут. С тех пор, как последний из них опустился на траву некрасивой грудой меха и мяса, прошло двадцать секунд. Тяжело дыша, ещё не отошедший от боя кузнец повернулся к магу и в неверном свете выглянувшей из-за туч луны разглядел в его лице отголоски той же самой боевой злой радости, которая только что переполняла его самого. И в этот короткий миг они были похожи - деревенский кузнец с кривой ольховой палкой в руках и телохранитель королевы с едва заметными светлячками на кончиках пальцев. Кузнец стёр с руки кровь, забинтовал рану свёрнутой рубахой и присел на корточки. - Цепляйся, - после драки плечи Курогане были немного скользкими. Ольха на прощание возмущённо потрясла оставшимися ветками. Впрочем, трясла не долго, потому что заметила вгрызшуюся в кору глокую куздру. - Помогите, раздевают! Да помогите же, вот так прямо при всех раздевают!!! В город, на улицу Серебрянных лилий
Время: Третий игровой день. Утро. В теме: никого.
полная версия страницы