Форум » Библиотека » Флешбек 2. Поединок в листьях » Ответить
Флешбек 2. Поединок в листьях
Рубеус:
Ответов - 9
Аметист: Очередной сырой вечер. Весь день шел какой-то странный дождь - от него клонило в сон, а в моменты просветления в голове появлялись совершенно неприемлемые мысли. Аметист по обыкновению прохаживался по парку, совершая привычный вечерний моцион. В последнее время уснуть, не вымотавшись хорошенько на свежем воздухе, не выходило. Тренировки не в счет - слишком много постороннего напряжения в посторонних телах. Принц еще этот. От постоянного мелькания рыжей шевелюры рябило в глазах, а от спарринга с неизменным партнером ныло все тело. Чертов Рубеус, - подумал Аметист. Любое, даже малейшее движение отдавалось болью и возвращало его к мысли о том, что Рубеус таки чертов и не иначе.... А россказни о благородной королевской крови - лишь чья-то неудачная шутка.
Рубеус: Что выгнало его в этот дождливый вечер в парк, Рубеус не знал. Вернее, только догадывался. Злость, гнев, раздражение. За последние несколько дней он повсюду натыкался либо на надоедливого Аметиста, либо на его невозможный хвост. Казалось, что всё остальное в замке просто исчезло, вымерло или впало в спячку. И только этот мерзавец не поддавался всеобщей хвори, и с упорством сильверского дятла, встречался на его пути. Аметист был в столовой, Аметист был в аудитории, Аметист был на полигоне, Аметист был в коридоре и даже в его комнате – Сардоникс, с присущим ему чувством юмора, просил «передать что-то принцу» именно этого белобрысого недоумка. Но хуже всего всё-таки был его хвост. Или даже хвосты, потому что один хвост не мог доставлять никому столько неприятностей. Первый хвост Аметиста висел перед его лицом на занятиях, второй хвост Аметиста был у него за шиворотом во время борьбы, третий хвост Аметиста вертелся и бил его по носу в перерывах, четвёртый хвост Аметиста снился ему во сне. Может быть, он вообще – лис-оборотень. Разве у людей бывает столько хвостов? Рубеус прислонился к дереву и в отчаянии саданул кулаком по ближайшей ветке. На кого-то стоящего с другой стороны необхватного дуба посыпались жёлтые листья.
Аметист: Аметист стоял под гигантским многолетним дубом и его снедала тоска, появившаяся вследствие достаточно тяжких дум. Именно так, пожалуй, нынешнее его состояние описали бы авторы дешевых романсов для придворных дам. Говоря проще, блондину было паршиво. Откровенно паршиво. До некоторых пор он весьма уютно чувствовал себя в своем прохладном и защищенном от всех и вся мирке. Ровном и безэмоциональном. Буквально идиллия. Язвить, парировать, отвечать на вопросы, раздражать окружающих....и при этом совершенно ничего не чувствовать. Что может быть лучше? Могло, вернее. Аметист даже готов был ввести слово "мечтать" в свой лексикон. Он мечтал о том, чтобы все вернулось на круги своя. Ибо простым смертным не должен являться в юношеских грезах принц. К тому же совершенно недопустимо будущему военному становиться цветослепым и видеть вокруг лишь оттенки рыжего....цвета запекшейся крови....или же раскаленного солнца. Даже листья, которые засыпали Аметиста по самую макушку, были багряными. Или рыжими. Или.... В любом случае, прислушаться к ясному разуму и понять, что листья все же желтые, сразу не удалось. Аметист терял голову, волю и самообладание. И ему это чертовски не нравилось. Он всячески старался избегать Рубеуса, в надежде избавиться от навязчивых галлюцинаций. Однако пресловутый принц будто нарочно находился сразу повсюду с одинаково хмурым выражением лица. И даже сейчас, когда из огромной кучи листьев выглядывал лишь один глаз Аметиста и виднелся лишь кончик его хвоста, на него злобно взирал Рубеус.
Рубеус: Рубеус готов был извиниться. Рубеус совершенно точно готов был извиниться. И даже рот раскрыл, чтобы извиниться. Нет, это ему почудилось. Почудилось, привиделось, померещилось. Это опять у дерева есть хвост. Это поседевшая белка. Это сбежавший из клетки горностай. Это глазастый дуб. Это… Это Аметист. Рыжий нахмурился. То, что росло долго, то, что вызревало и копилось, то, что доставало его изо дня в день, наконец, появилось на свет. Рубеус не понял, что это, оно было большим, страшным и всеобъемлющим, оно шипело как кошка, раздувалось, как геккон, и било по голове, как боевая горгулья. Оно мешало. Оно не нравилось. Оно было неудобным, как неразношенные сапоги. Давило и жало. Рубеус глубоко вдохнул, так, чтобы воздуха – влажного, осеннего, терпкого воздуха – было много чтобы вынесло, вымело всю эту чушь и блажь подчистую. Вдохнул. Вдохнул и не хватило. Тогда он подошёл к Аметисту, взял покрепче за отвороты рубашки и, почти столкнувшись с ним носом, чётко проговорил. - Не смей. За мной. Ходить.
Аметист: Ситуация повторяется. Из раза в раз. У чертового принца мания преследования, он подсознательно отыскивает Аметиста в близлежащих кустах, притягивает к себе за отвороты и... Ничего. Как правило, это все оканчивается какой-нибудь презрительной фразой. Этот раз исключением из правил, само собой, не стал. Аметисту стало жаль новую черную рубашку. Она, между прочим, ему очень шла. И хвост с ней хорошо контрастировал. А сейчас, почему-то, эта самая чудесная рубашка начала его душить. И все почему? Правильно. - Не смей. За мной. Ходить. Аметист нервно усмехнулся. Он чуял, что здесь к чему. И гораздо успешнее договаривался с подсознанием, нежели навязчиво рыжий Рубеус. - Принц, неужели ты смог из себя выдавить целых пять слов? Правда, в три захода, но я охотно закрою на это глаза и никому не скажу, правда-правда. Рубеус, кажется, злился. И многострадальную рубашку отпустить не соизволил. - Ну не молчи, Рубеус. Прекрасно знаешь ведь, что я за тобой не хожу. Или.... - Аметист вложил максимум коварства и яда в свои слова, - ..выдаешь желаемое за действительное, а?
Рубеус: Рубеус с досады не рассчитал движения - въехал локтем в твёрдую ветку. Рука почти сразу же онемела, принц выпустил ворот белобрысого и мысленно выругал себя за дурость. А потом привычно выругал Аметиста: «Ну мог же он хотя бы что-то почуять и смыться, или у него совсем нюх отбило? Осень, дожди, простуда, башка бедовая…» Принц опёрся на дерево спиной, прижал к себе ушибленный локоть. Странное чувство никуда не пропало, но как-то успокоилось, от боли в голове немного прояснилось. Рубеус вздёрнул повыше подбородок, поудобнее вписался между грибными наростами, скрестил ноги, а потом и руки. - Принц, неужели ты смог из себя выдавить целых пять слов? Правда, в три захода, но я охотно закрою на это глаза и никому не скажу, правда-правда. - Зато ты ляпаешь языком направо и налево, словно жаба, которая ловит мух. – Рубеус старался смотреть куда-то мимо Аметиста, когда он смотрел на его коровьи ресницы, девчачий рот или спадающую на лицо чёлку, держать себя в руках получалось гораздо хуже. Эта физия была специально создана, выведена врагами отечества на вражеских огородах, чтобы доводить Рубеуса до белого каления. Заставляла быть злым. От злости Рубеус уставал. Принц вздохнул. Хотел сказать язвительно, а получилось как-то даже грустно. – И чего тебе не сиделось в родном болоте, а? – Помолчал, пнул листья, они разлетелись красивым золотистым веером. - Ну не молчи, Рубеус. Прекрасно знаешь ведь, что я за тобой не хожу. – Ну как ты за мной не ходишь? Хочешь сказать, что сейчас тебя тут нет, сейчас ты сидишь в своей комнате в обнимку с кружевной подушкой, читаешь какую-нибудь философскую муть «с психологическим подтекстом» , попивая свой любимый вишнёвый сок, а я тут говорю сам с собой?
Аметист: - Итак, подведем итог, - увы, злость Рубеса была заразительна. Даже к сожалению. Самого Аметиста и к сожалению принца в недалеком будущем. Он поправил воротник любимой, но безнадежно испорченной рубашки. Поправил хвост. Глубоко вздохнув, Аметист поправил даже собственную самооценку. Размял суставы пальцев. Можно было продолжать. Если, конечно, не обращать внимания на явно поврежденный локоть чертовски рыжей королевской особы. - Ты только что обругал меня, на чем свет стоит. Резкий удар. Точный. Сухой. Аметист допускал, что Рубеус может победить его в бою, посему рассчитывал на свои словесные изыски и, само собой, на эффект неожиданности. Ах да... и, пожалуй, какая-то подлая частичка сознания Аметиста рассчитывала еще и на явную усталость принца. - После ты сравнил меня с жабой. Еще один удар. Менее ощутимый, но незаметным и случайным его также нельзя было назвать. - К тому же, ты рискнул обозвать мои любимые книги мутью, испортил мою любимую рубашку и посмел усомниться в моих словах! По-моему, уважаемый принц, это Вы меня преследуете, - грозно вещал Аметист, в третий раз впечатывая свой кулак в тело Рубеуса. По уже налившимся кровью от ярости глазам он понял, что инициатива в дальнейшем будет принадлежать отнюдь не ему. Довольно улыбнувшись, Аметист прикрыл глаза. Долгожданная разрядка. Пусть он будет бит. Пусть он проведет энное количество времени в лечебнице. Зато он высказал этому мужлану все, что хотел... Черт! Он забыл упомянуть о кружевной подушке!
Рубеус: Кулак врезался Рубеусу в живот, выбивая дыхание, потом ещё раз. В слова Аметиста он уже не вдумывается. Им завладела радость. Слепая, злая радость – наконец-то, рядом не будет никого, и он сможет вмазать этому придурку от души. Из-за туч выглянуло солнце, полыхнуло, высвечивая лица. Принц кинулся на белобрысого и повалил его на землю. Он не будет ему говорить, за что он его бьёт, ему недосуг выпендриваться. Он будет просто бить. Замах, удар, прехват. Перед глазами оказывается то небо, то трава, то бледное от напряжения лицо Аметиста. …Вот сейчас его за этот мягенький хвостик и мордой в листья. Лента под руками соскальзывает, светлые пряди рассыпаются по плечам, лезут обоим в лицо и щекочут шею. …Перевернуться, прижать его собой, чтоб не трепыхался, и не отпускать никуда эту мерзость. Выворачивается, выскальзывает ужом, юркий, лёгкий, сердитый. …«Врёшь, не уйдёшь, гадость! Никуда от меня не денешься!» Болят рёбра и кровоточит ухо. Мир вертится. Горячее тело бьётся в руках, пытаясь освободиться. «да я тебя…» И мир снова вертится. Аметист сидит на нём и заносит руку для удара. «Сейчас сломает нос, наверное». Рубеус широко и светло улыбается - у Аметиста в волосах запутался рыжий солнечный зайчик. Солнце стекает за горизонт.
Аметист: Нет, ну вы посмотрите! Это рыжее воплощение хамства и наглости еще и смеет улыбаться. Причем, черт возьми, искренне. Сознание Аметиста яростно возопило при виде этой чертовой улыбки. Неужели он ничего не понимает? И ему так сложно было найти другого мальчика для битья? Ну, знаете, чтобы просто высвободить накопившуюся энергию... Кажется, сведущие люди назвали бы это сублимацией. Однако, Аметист сомневался, что рыжему безобразию такое слово о чем-либо сказало бы. Он не опустил безвольно руки. Хотя, все в том же упомянутом уже романсе это выглядело бы вполне уместно и романтично. Улыбка напрашивалась на то, чтобы быть стертой. Или хотя бы изрядно размазанной по лицу высокородного принца. Чертово солнце слепило глаза... Рубеус перестал сопротивляться. Обычная усталость, затуманенность сознания или просто передышка перед новым рывком? Аметист старался использовать образовавшуюся передышку с пользой. И он, в отличие от рыжего, знал, что остановило его от последующих нанесений телесных повреждений королевской особе. Покуда эта самая особа убеждала себя в том, что не плевалась только что кровью, Аметист вырвал у нее жесткий пряный поцелуй с привкусом листьев. Рубеус все так же не сопротивлялся. Наконец-то, вот и она - та самая разрядка, в которой они действительно нуждались все это время. Аметист признал.
полная версия страницы