Форум » Королевский дворец. Общие помещения » Музыкальный салон » Ответить
Музыкальный салон
Рубеус: Светлая просторная комната, где собраны самые разнообразные музыкальные инструменты. Желающие могут сыграть сами или пригалсить сыграть придворных музыкантов. Главное украшение комнаты - воссозданный по древним чертежам белый рояль. На полу и немногочисленным креслам лежат белые с золотом подушечки, на которых очень удобно сидеть.
Ответов - 29
Кермисайт: Из зала Совета Кермисайт вышла из зала Совета. Ей невероятно хотелось уединиться в стороне от всех, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Наконец-то увидела королевскую семью! Правда, опопздала... Подумаешь, с кем не бывает? Хотя кого я обманываю? На самом деле ей хотелось сквозь землю провалиться. Удивительно, как это Корунд не испепелил её прямо на глазах у многочисленной публики. Это было даже как-то неестественно, ведь он был кошмарно строг. Впредь не буду засыпать на ходу, буду внимательно слушать всё, что мне говорят, вести примерный размеренный образ жизни. Да. Как подобает придворным... Придворным? Какое жуткое слово! Так и до придворных дам недалеко. Прощай, творческая жизнь, здравствуй, перегруженное косметикой лицо и постоянные сопливые страдания о кавалерах. Хотя моя мать всегда хотела, чтобы я была достойна своего титула. Но ведь это же не означает постоянно сходить с ума из-за цвета сумочки? Ладно, буду совмещать приятное с полезным. Себя не обманешь - дворцовые интриги по совращению принцев - это не моё. Хотя...
Пиндар: Из комнаты Изумруд Пиндар печально возвращался от Изумруд... И поясочек не радовал, и блестяшки, и даже не сочинялась новая безупречно прекрасная поэма. Абеонт не помнил его, он жестоко растоптал ландыши их нежной любви, и трепетная душа Пиндара дрожала от несправедливой обиды и горького разочарования. Призрак не знал, сможет ли он вернуть себе забывчивого возлюбленного, сможет ли он взрастить ростки любви в треснувшем горшке его беспамятства. Поэт страдал. То ли судьба, то ли тяжкие думы, то ли сквозняк от хлопнувшей двери занёс его в музыкальный зал, где так же одиноко сидела девушка, юная, красивая и совершенно незнакомая Пиндару. - Кто Вы, видение иль дева? Не довелось мне Вас встречать... Что привело вас? Воля ль неба? Гнетёт ли Вас тоска, печаль? О чём теченье мыслей Ваших? Что нарушает Ваш покой? Что заставляет вас бесстрашно Сидеть в сей комнате одной?
Кермисайт: - Кто Вы, видение иль дева? Не довелось мне Вас встречать... Что привело вас? Воля ль неба? Гнетёт ли Вас тоска, печаль? О чём теченье мыслей Ваших? Что нарушает Ваш покой? Что заставляет вас бесстрашно Сидеть в сей комнате одной? Девушка вздрогнула. Это что, шутка какая-то? Обернувшись, она увидела прекрасного юношу, элегантно висящего в воздухе. Это никак не мешало Кермисайт видеть всё, что находилось за его спиной. Стоп. Висит в воздухе, просвечивается... Висит в воздухе и просвечивается! Просвечивается!!! Неудачная телепортация или... Или... - Позвольте задать Вам нескромный вопрос, Вы... Вы...Поэт?
Пиндар: - Позвольте задать Вам нескромный вопрос, Вы... Вы...Поэт? - изумительные глаза девушки смотрели прямо на Пиндара, Пиндар даже покраснел от такого внимательного взгляда, а поскольку он был привидением, то красным он стал весь от кончиков маленьких изящных ушек до самых пяточек, засветился и замигал, как магический кристалл. - Поэт ли я?!! Меня зовут Пиндаром! Вы слышали, конечно, обо мне... Совсем не страшно, коли не узнали, Но я, надеюсь, видели во сне Мой образ... Я ведь так известен! Столетиями в Замке я живу, Скажу без лишней к себе лести - Я заслужил народную молву!
Кермисайт: Кермисайт смотрела на Пиндара, остолбенев. По выражению её лица без лишних слов было понятно, что сейчас она начнёт громко кричать. Глаза её округлились и налились слезами, дыхание ускорилось, она попятилась назад, не в состоянии контролировать свои эмоции, она всё-таки не удержалась: - Уау!!! Настоящее привидение-е!!! - девушка в прыжке, широко раскинув руки, кинулась на шею ошарашенному Пиндару, но не способная поймать это мигающее облачко, промахнулась и упала на рояль, но и это не остановило Кермисайт. Умостившись на рояле, как будто всё это время там и проживала (а что, ходили же легенды о движении "димабилов", которые своими одурманивающими воплями извлекали из роялей девушек в причудливых одеждах), стала вытирать слёзы радости, глаза её восхищённо светились. - Невероятно, всегда мечтала познакомиться! Ах, если бы Вы знали, сколько раз я представляла себе эту встречу! У себя дома, в поместье, я облазала все чердаки и подземелья, гадала на картах, рисовала пентаграммы и устраивала спиритические сеансы, но всё было напрасно! И вот сама судьба свела меня с Вами! Вам, должно быть, так много известно, мне столько нужно у Вас узнать! - девушка говорила настолько увлечённо, что было совершенно понятно, так просто от неё Пиндару не уйти. Намерения Кермисайт были очевидны...
Пиндар: - Уау!!! Настоящее привидение-е!!! - так на Пиндара ещё никто не реагировал. И вообще, он был гордым призраком, а не каким-то там...привидением. Прелестная незнакомка с радостным криком атаковала Поэта. Прыжок девушки напомнил Пиндару о недавнем нападении Чароит, абеонтовой пантеры, и он невольно втянул голову в плечи, опасаясь наманикюренных когтей (был ли у неё лак на ногтях, и вообще, были ли там сами когти, призрак не успел рассмотреть, но у страха глаза велики: а вдруг-таки есть?), и постарался мимикрировать под стенку. Девушку это, похоже, не смутило, она взгромоздилась на рояль (на новенький, беленький рояль, ах!), как будто тот был по меньшей мере гигантской подушкой, и засыпала несчастного призрака кучей вопросов... И она...даже не спросила его про стихи!!! Пиндар чуть не всхлипнул, но потом решил, что это она просто смущается. - Простите, что изволил вам мешать, Как имя ваше? Кто Вы, госпожа?
Кермисайт: Девушка прервала длинную тираду, для того, чтобы набрать в грудь воздуха и продолжить свой увлечённый допрос...расспрос, извините. Простите, что изволил вам мешать, Как имя ваше? Кто Вы, госпожа? - Ах да, я совсем забыла представиться! Меня зовут Кермисайт. - девушка очаровательно улыбнулась. - Я прибыла во дворец совсем недавно, и поэтому ещё ничего не слышала о Вас. Это первое место в Замке, куда мне довелось попасть абсолютно добровольно, а не по долгу службы. - вспоминая недавний совет, она невольно поёжилась. - Кстати, раз Вы тут не первое столетие, наверное, Вы лучше разбираетесь в планировке. Вам никогда не казалось, - Кермисайт перешла на шёпот. - Что Замок ведёт себя так, словно он живой? Наверное, то что я сказала - дикость. - с не менее очаровательной улыбкой думала про себя молодая графиня. - А давайте лучше поговорим о ваших стихах... - пытаясь сменить тему - Вернее, стихотворениях... - Кермисайт чувствовала себя неловко. Впрочем, как и весь сегодняшний день. - Раз Вы Поэт, и находитесь сейчас в музыкальной комнате, то было бы вполне логично предполагать, что Вы ещё и песни пишете?..
Пиндар: - Ах да, я совсем забыла представиться! Меня зовут Кермисайт. Имя Пиндару понравилось. Он решил, что кого-нибудь в его балладах обязательно будут звать Кермисайт. Кстати, раз Вы тут не первое столетие, наверное, Вы лучше разбираетесь в планировке. Вам никогда не казалось, что Замок ведёт себя так, словно он живой? Призрак помнил, что Изумруд и Каоринайт когда-то говорили об этом, но сам Поэт так не считал. Потому, что если бы Замок был живой, он бы обязательно попросил Пиндара спеть ему. И поэту никогда бы не было скучно. Пиндар подумал, а потом ответил девушке, что это ей показалось, и что в стенах дворца в последнее время много магии и иногда из-за этого с новоприбывшими случаются всякие казусы. Ну и переплетение коридоров в замке было вполне сложным, запутаться легко - если ты, конечно, не призрак. Когда Кермисайт спросила про стихотворения, Пиндар аж надулся от важности, легко воспарил от стенки (под которую до этого безуспешно маскировался), и делано скромно потупив глазки сообщил, что может даже спеть свою последнюю поэму, аккомпанируя себе на рояле, если, конечно, на клавишах не будет Кермисайт.
Кермисайт: -Ах, что Вы! Я бы никогда не посмела Вам мешать! Живой призрак-поэт, играющий на рояле! Что может быть невероятнее?! - соскочив с рояля, девушка с удивлением смотрела на обаятельное привидение, которое уже давно успело сменить свой цвет с красного рубина на нежно-розовый сердолик. Ей было интересно наблюдать за реакцией этого странного существа, так чутко воспринимающего окружающий мир (ох уж эта тонкая душевная организация творческих личностей!). Кермисайт понимала Пиндара как никто другой. Призрак элегантно опустился на землю и устроился за роялем, наигранно разминая пальцы рук. Его движения были столь изящны, что можно было принять этого юношу за очаровательную девушку. Ах что это я! Как мне могло прийти такое в голову? - на щеках у девушки появился смущённый румянец. Пиндар коснулся пальцами клавиш и молодая графиня услышала первые аккорды призрачного произведения. Она была настолько поражена творческим потенциалом Пиндара: за тысячелетия своей жизни после смерти, должно быть этот человек далеко продвинулся, он разговаривает стихами, которые мгновенно рождаются в его голове, сочиняет песни и пишет музыку. Что же будет дальше? Фантазия Кермисайт уводила её в неизведанные просторы грядущего. Ей ещё учиться и учиться, совершенствоваться и развиваться. И почему бы не начать прямо сейчас? Девушка по-турецки уселась на белые с золотом подушки за соседние барабаны (особенно хорошо сочетающиеся со звуками рояля), и попыталась подстроиться под игру Пиндара. Сочетать несочетаемое - в этом её сила. Ела же азиатская раса селёдку с сахаром. Великая, могучая история! А сколько ещё таких примеров кулинарии... Хотя что это я всё время о еде? Её желудок давным давно прилип к позвоночнику.
Кермисайт: Играя на рояле, призрак услышал звуки там-тамов, глаза призрака стали большими словно подносы, но чуть не остановило юную леди. Чутко подстраиваясь под игру музыканта, она вполне попадала в ритм. Чтож получался неплохой дуэт! И тут...Пиндар начал петь... Его голос просто завораживал. Он ведь не убьёт меня за аккомпанимент? А, может быть, поэту нравится, ведь ничего не сказал? А призрак вдумчиво продолжал, наполняя каждый звук своей песни светлым трагизмом. Пиндар страдал. Ах, что же тревожит его сердце? Наверное, несчастная любовь... - подумала Кермисайт. Ей стало так грустно, что ещё больше захотелось есть. А что если пригласить Пиндара на чашечку чая? За чаем ведь все великие короли раскрывали все свои сердечные тайны! Заодно и поесть сможем. А то по мне скоро анатомию изучать будут! Покажу ему свой шестигранный зал... Отзвучали последние аккорды. Кермисайт восхищён заапплодировала. - Браво! Это было великолепно! Но сколько душевной грусти было в Ваших песнях? Что Вас тревожит? Может, Вы мне расскажете всё за чашечкой чая? У меня есть волшебная комната, в которой Вы сможете на себя посмотреть. - глаза графини были полны надежды. Он ведь мне не откажет? Мне нужно его о стольком спросить... В комнату Кермисайт
Пиндар: Призрак упоённо играл, его мысли возносились к небу в высоком порыве его призрачной души. Он воспарял. Он... ...Будто гигантская мухобойка обрушилась на его тонкие трепещущие крылья - в безупречное звучание рояля ворвался грохот барабанов. Барабаны придумали варвары - как истинный эллин, Пиндар был в этом совершенно убеждён. Призраку заложило уши, потом у него заслезились глаза, потом у него задёргался аккуратный маленький носик...а потом он проникся необыкновенным сочетанием столь непохожих инструментов, ощутил некую гармонию между роялем и там-тамом, и вдохновенно запел. И никогда ещё он не встречал столь благодарного слушателя...ну, может, кроме Абеонта. Но Абеонт... Абеонт... - Браво! Это было великолепно! Но сколько душевной грусти было в Ваших песнях? Что Вас тревожит? Может, Вы мне расскажете всё за чашечкой чая? У меня есть волшебная комната, в которой Вы сможете на себя посмотреть. Пиндар подумал, что ей он, наверное, сможет поведать свою печаль... И неужели где-то есть зеркало, способное отразить его прекрасное лицо? Неужели он вновь сможет любоваться своими длинными ресницами, большими глазами, стройным телом... Но это искушение таило в себе огромную для него опасность. Пиндар помнил, как Боги наказали товарища его детских игр, Нарцисса. Хотя здешние Боги не столь суровы, Бог Зойсайт даже подарил ему ларец, в котором призрак мог хранить все свои маленькие сокровища, не опасаясь, что кто-то отнимет их у него... Поэт немного поколебался, прикусил нижнюю губу, вывел ножкой розочку на полу и, решившись, согласно кивнул. В комнату Кермисайт
Аметист: из своей комнаты Аметист тихонько материализовался в салоне, но никого там не застал. Обиженно поморщив носик, он таки решил проверить комнату на предмет наличия одного из своих вездесущих ветерков, которые могли бы рассказать ему множество интересных историй. К примеру о том, когда здесь в последний раз был Пиндар, с которым Аметист был настроен поразглагольствовать о струнах души генеральской, а также о том, куда тот направил свои призрачные стопы. Ну вот, я так и знал, - обреченно и трагично, в стиле своего нового наряда, мысленно воскликнул Аметист. Ветерок нашептал ему, что Пиндара увлекла в свои покои некая дама по имени Кермисайт. Недавно прибывшая учница лорда Корунда *почему-то на этих словах генерала передернуло*, с которой мы все еще не познакомились поближе. Надо исправлять досадное упущение Впрочем, эти мысли проносились в голове белокурого генерала уже скорее по привычке и по инерции. Ему куда больше хотелось побыть рядом с Пиндаром, который мог бы разделить генеральские душевные, подумать только, переживания. Вздохнув, Аметист снова отправился в путь. в комнату Кермисайт
Карат: Из центрального коридора. Не оборачиваясь и не сбавляя шага, Карат прошествовал до середины залы и остановился прямиком перед великолепным концертным роялем из белой слоновой кости. Рука с длинными красивыми пальцами, словно здороваясь, сама потянулась к совершенному инструменту, прочертила его плавные изгибы и мягко приподняла покрытую блестящим лаком крышку. - Итак, о чём вы хотели поговорить, Лазурит? – Он легко и уверенно ударяет по клавишам рояля, выпуская первый стремительный, резкий звук. – Чем я могу вам помочь? – Пальцы уверено скользят по гладким, маняще переливающимся в ярком свете люстры пластинам, а перед мысленным взором арреата проносятся случайные образы того, что было до их прихода. Белый рояль всегда охотно делился своими переживаниями с белым волком. Он закончил свою импровизированную игру так же внезапно, как и начал. Тихонько хлопнула опускаемая крышка. Карат положил на неё маленькую шкатулку и, усевшись на круглый стул, вполоборота повернулся к светловолосому мальчишке. - Так я вас слушаю. - Надменный взгляд чуть раскосых карих глаз скользнул по неувенно замявшейся у двери фигуре.
Лазурит: =>Из центрального коридора. Не успел мальчик осторожно прикрыть дверь, как тишину салона нарушили несколько слаженных гладких, отработанных аккордов. Карат играл умело, успевая при этом следить за отточенностью и четкостью движений пальцев и едва склонившись над инструментом. Мелька замер, стараясь не перебить гордого арреата - но лорд перебил себя сам, скользнув взглядом по вытянувшемуся у двери мальчику. - Так я вас слушаю. Лазурит весело и восхищенно фыркнул, тут же, впрочем, прижав ладонь к губам. - Похоже, к бесконечному, судя по слухам, списку достоинств лорда Вольфрама позабыли прибавить еще одно, - вырвалось из уст Мельки, стоило только отнять ото рта перекрывавшую путь словам ладонь. Мальчишка тут же замялся и, запустив ладонь в светлые пряди, смущенно засмеялся, - это и правда было здорово, лорд. Хотел бы и я так же запросто обращаться с инструментом... Голос Лазурита, и без того звонкий, в музыкальном салоне из-за выверенной акустики комнаты звучал непривычно громко. Мелька нахмурился, сказал "кхм", и продолжил уже намного тише, сохраняя серьезное выражение лица: - Простите, что беспокою вас по такому пустяку, но мне показалось, что если кто и знает в этом дворце, куда делись на ночь глядя его величество и принцы, то это вы. Я буквально только что вернулся из долгой поездки... - он обвел комнату взглядом, старательно подбирая слова - как ученик на диктанте, - Пусть я не могу прямо сейчас встретиться с Рубеусом, но хотя бы знать, где... ...шляется этот рыжий, - подсказал внутренний голос. Лазурит спохватился и замолк на полуслове. И выжидающе уставился на арреата пронзительными голубыми глазами.
Карат: - Конечно, я знаю, где они. – Намеренно оставив без внимания восхищенную похвалу Лазурита, утвердительно кивнул Карат. В мальчишеском одобрении своего непроизвольного выступления он не нуждался. Он и так прекрасно знал, что играет мастерски… И играл то в первую очередь для себя, а не для того, чтобы поразить какого-то безродного мальца. – Его Величество решил немного отдохнуть в кругу семьи перед предстоящей поездкой. Называть точное место встречи короля и принцев Тунсенг не стал. В конце концов, с чего бы ему открывать настоящее местоположение венценосных особ какому-то малознакомому и, кстати, довольно подозрительному субъекту? Подозрительному просто потому, что выглядел он уж слишком просто и наивно… И это при том, что Вольфрам загривком ощущал сквозившую окола парня, почти незаметную магию. Но раз уж он находится под крылышком у Рубеуса, что-то эдакое в нём должно бы быть. И Карату очень хотелось знать наверняка, что. Цепкий взгляд холодных карих глаз скользил по худощавой фигуре Лазурита, изучал его непринужденную манеру держаться, подмечал незаметные с первого взгляда мелочи… Волк приглядывался и принюхивался к новому заинтересовавшему его объекту. Так, чтобы в следующий раз распознать его дух даже в густой городской толпе разношерстного народу. - Так зачем вам на ночь глядя понадобился Его Высочество принц Рубеус? – Карат чуть склонил голову так, что черные волосы блестящим смоляным водопадом перекинулись через плечо. - Вы привезли с собой какие-то жизненно важные сведения?
Лазурит: - Конечно, я знаю, где они. Лазурит приготовился воспринимать информацию, абстрагировавшись от общего гнетущего впечатления от сурового секретаря. – Его Величество решил немного отдохнуть в кругу семьи перед предстоящей поездкой. Лазурит информацию воспринял и, решив, что большего ему арреат попросту не скажет (хотя знает, точно знает), повернулся было к выходу. - Так зачем вам на ночь глядя понадобился Его Высочество принц Рубеус? - остановил его заданный в спину вопрос, - Вы привезли с собой какие-то жизненно важные сведения? Мелька неуверенно обернулся и, натолкнувшись на холодный взгляд карих глаз, смутился. Затем неуверенно улыбнулся. - Очень важные, лорд, - ответил он, - О том, что я жив, здоров и скучал... ...и еще самую чуточку новостей с севера, приграничных слухов и итоги краткого социсследования, проведенного по его собственной шпиёнской воле. Если уж совсем быть честным. Мелька неловко засмеялся, качнулся с носка на пятку, сорвался с места и, пробежав через комнату, вскарабкался на холеный бок инструмента. - Скажите, лорд Вольфрам, - он наклонился, чтобы быть как раз вровень с лицом арреата и серьезно заглянул ему в лицо, - где вы учились играть?
Карат: - Дома. – Коротко ответил Карат, глядя куда-то в сторону. – В Арреате. Рояль тоже был частью тренировок. Частью сурового быта северян. В холодные, промозглые ночи, маленького сына хозяина оставляли в комнате, похожей на те каменные мешки, в которых нередко держали заключенных, без огня, без тёплого вина или хотя бы шерстяного одеяла из овечьей шкуры. Там был только величественный, блещущий лаком инструмент, на котором он должен был играть синими от холода, опухшими пальцами до тех пор, пока его учитель не будет полностью удовлетворён. До тех пор, пока до того окоченевшие руки окончательно не переставали его слушаться. Тогда он не понимал, тогда он всё это ненавидел… но ослушаться отца не смел. А теперь гибкие пальцы пианиста даже при поистине дьявольском морозе могут без труда хоть жонглировать безупречно наточенными кинжалами… Тунсенг нахмурился и снова перевёл взгляд на Лазурита. «Мальчишка, который хочет доложить Рубеусу о том, что скучал?.. Неужто у рыжего принца появился новый фаворит?» – Губы Фенрира тронула кривая усмешка. - Скажите, Лазурит, где вы успели побывать за время вашего путешествия?
Лазурит: - Дома. - обронил Карат, - В Арреате. В наступившей тишине мальчик почувствовал себя неловко - будто бы ляпнул что-то бестактное. А лорд Вольфрам совершенно неожиданно, усмехнувшись своим вольфрамовским мыслям, вдруг спросил: - Скажите, Лазурит, где вы успели побывать за время вашего путешествия? Ох уж этот арреат! Нет чтобы взяться за любезно предложенную Мелькой тему. Хотя, конечно, такое внимание к странствиям скромного юноши в контексте светской беседы делает Карату честь. А уж лучше воспринимать это как светскую беседу, чем как, скажем, мягкий поверхностный допрос подозрительного лица. Это же не похоже на мягкий поверхностный допрос? А, тем более, Зорька не похож на подозрительное лицо. По крайней мере, стоит свято в это верить. Тогда продолжим. Страшно, когда в светской беседе сталкиваются два одинаково внимательных к собеседнику и деликатных человека, всегда готовых выслушать... Позволив всему этому в секунду промелькнуть у себя в голове и в конце концов сосредоточившись на последней мысли, Лазурит несколько смущенно болтнул ногами и, улыбнувшись так, как улыбаются уже почти взрослые мальчишки, обнаружив в чулане потертый кожаный мяч, с которым в детстве не расставались годами, ответил: - Дома... - он тихонько засмеялся, зажмурился и объяснил, торопясь опередить вопрос лорда Вольфрама, - В Колвире. И, опять же опережая возможные вопросы, добавил, невольно нахмурившись: - Сейчас там неспокойно. Даже для Колвира - уж слишком неспокойно. Если и моя матушка заметила, что творится что-то не то... А, впрочем, - он осекся, замотал кудлатой головой и снова смущенно засмеялся, поглядывая на абсолютно индифиррентного секретаря, - что это я...
Карат: Лазурит неожиданно улыбнулся, и по музыкальной зале, звеня, разлился чистый мальчишеский смех. Карат, словно жмурясь от нестерпимо палящего солнца, недовольно поморщился и отвёл взгляд в сторону, с повышенным вниманием изучая гладкую поверхность белого рояля. - Да, я слышал об этом. – Как бы между прочим, равнодушно произнёс Тунсенг. – На окраинах страны вообще стали подозрительно часто разгораться беспорядки… - Длинные пальцы машинально пробарабанили по блестящей крышке инструмента какой-то незамысловатый ритм. Беседа не шла. Арреат чувствовал, что мальчишке есть что скрывать, но пробить его скорлупу оказалось не так то просто… Кажется, он начинал понимать, в чём было главное достоинство этого с виду наивного и простоватого паренька. - Так вам не удалось как-то смягчить напряженную ситуацию в ваших родных краях? – Собственно он почти не сомневался, что ответ будет положительным. Карат задал этот вопрос просто для того, что б как-то хоть ненамного продвинутся в своих исследованиях… Действовал вслепую. Как он это ненавидел! Случайно тыкаться в неизвестном направлении, не зная наверняка, будет ли его атака иметь хоть какой-то результат… Да и что в сущности мог предпринять этот тщедушный юноша против колвирских восстаний?.. Арреат ведь не понаслышке знал, что утихомирить взбудораженную толпу безмозглого скота может только сильная рука и острые зубы…
Лазурит: Лазурит нахмурился. На его лице выражение любой негативной эмоции выглядело неубедительно - будто бы достаточно легкого движения, поворота головы, и Мелька снова заулыбается, пряча руки за спиной. Впрочем, сейчас причин хмуриться у мальчишки было достаточно. - Вы могли бы даже и не спрашивать этого, - покачал он головой, соскользнув с белого холеного бока рояля, - Что я могу сделать? Только, пожалуй, попросить мать перебраться в безопасное место... Это была первая причина серьезно сдвинуть светлые брови и сердито коситься на собственные дорожные ботинки. Надо признать, что с ней Лазурит изрядно лукавил. Во-первых, он мог сделать многое. И почти все из этого многого осуществил - пока не попал на больничную койку. Во-вторых, его не беспокоила весть о том, что пламя мятежа подступает к границе его родных земель... Она его приятно будоражила. Вселяла надежду - такую, о которой он боялся даже подумать, опасался четко формулировать, отчасти - чтобы не спугнуть и отчасти чтобы не попасться какому-нибудь им самим выдуманному инспектору его мыслей. А в-третьих, он и не думал о чем-то говорить матери. Он вообще заскочил домой на сутки с лишним где-то в середине поездки... Еще одним поводом нахмуриться был сам секретарь. Он вел беседу осторожно, будто наощупь, периодически приопуская веки и постукивая ухоженными, красивыми пальцами по белой крышке рояля. В эти моменты он - очевидно - думал. Лазуриту не нравилось, когда о нем думают. Это он высказал про себя, окинув Вольфрама укоряющим взглядом широко раскрытых голубых глаз. Ну и, в конце концов, у него потихоньку, исподтишка, ныло плечо. Сам виноват - нечего было срываться с места, отмахиваясь от сердитого доктора, вооруженного скатанным валиком ваты. Еще пара дней ни на что бы не повлияли. - Простите, что перевожу тему, - Лазурит, мысленно перебрав все поводы быть хмурым, снова заулыбался, - Вы прекрасно играете. В то же время, готов поспорить, предложи я вам карьеру музыканта... - он легко повел в воздухе рукой, показывая, как бы воспринял такое легкомысленное предлоение такой серьезный человек, как Карат, - Но, как говорится, попытка - не пытка... Осознав, что он так и не задал вопрос прямо, Мелька попытался обойтись добавленным уже в конце фразы вопросительным взглядом. Усвоенная черт знает где и черт знает когда общая обтекаемость формулировок, которую усугубляла врожденная застенчивость, зачастую ставили его в неловкие положения...
Карат: - Вы могли бы даже и не спрашивать этого. Что я могу сделать? Только, пожалуй, попросить мать перебраться в безопасное место... Карат внимательно следил за незаметно изменяющейся мимикой юного путешественника, подмечал, насколько несвойственно его нежному лицу это неестественно хмурое выражение и отчётливо улавливал в его журчащем, словно тонкий ручеёк, голосе обманчивые, фальшивые нотки. Вдоль напрягшегося позвоночника пробежала волна колючих мурашек, арреат почувствовал, как на затылке тихонечко зашевелились волоски. Знакомое чувство. Так просыпался азарт, чувствовалось присутствие новой, доселе невиданной добычи. Тунсенг знал – вот оно, где-то здесь… разгадка близка. И чем труднее до неё добраться, тем интереснее. «И что же ты за щенок, малыш? Какую пользу несёшь своре Рубеуса?» - Думал Вольфрам, сверля мальчишку непроницаемым взглядом бывалого цербера. – «Всего одна твоя вещь… всего одна. И тайна развеется с ночной тьмой». Лазурит тем временем, решив, видно, обсуждение своей родины разговором завершенным, снова озарился искренней улыбкой и вернулся к интересующему восторженный детский ум вопросу. - Вы прекрасно играете. В то же время, готов поспорить, предложи я вам карьеру музыканта... – Огромные голубые глаза светились жадным любопытством. - Но, как говорится, попытка - не пытка... Карат чуть изогнул бровь, как бы давая понять, что такая попытка в присутствии секретаря Его Величества вполне может превратиться и в пытку, и раздражённо повёл плечами. - Вот и не предлагайте. – Его полных губ тронула кривая усмешка. – Я не играю для других.
Лазурит: - ...а зря, - звонко возразил Лазурит, разворачиваясь к Карату. Он заозирался, нашел один из раскиданных по салону пуфиков и, подтащив его к роялю, уселся у ног секретаря. Отсюда даже самые хмурые взгляды смотрелись не так серьезно - да и шанса расположиться по-турецки, скинув непривычно тяжелые дорожные ботинки, он упустить не мог. Карат на него смотрел непроницаемыми карими глазами. И анализировал. После первого профессионального испуга Мелька удивился. С чисто логической точки зрения - что в нем анализировать?.. - Музыка по природе своей не может быть для одного единственного человека, - он потянулся и подавил зевок. В салоне было тепло, а стоило принять сидячее положение, и извечное шило в попе уходило на боковую: сказывались часы дороги и тот чертов больничный режим, - Ой. Простите... Интересно, сколько сейчас времени?.. Страшные слухи ходили про лорда Вольфрама по двору. Самым экзотическим был, пожалуй, тот, что про девичьи сердца, которыми лорд по молодости питался. Потом, говорили на кухне, об этом прознал тогда еще тоже совсем молодой король и враз это безобразие прекратил. Лазурит хихикнул и снова с удовоьствием потянулся. - Понимаете, - наткнувшись взглядом на прислоненную к стене гитару с перевязанным лентой грифом, он вдруг вспомнил про предмет разговора и разом посерьезнел, - музыка - выражает. Экспрессивность - одно из её основных свойств. Произведение всегда пишется для того, чтобы что-то кому-то сказать, оно от рождения рассчитано на некоторую аудиторию - Лазурит привстал и уселся на пуфике на коленки, -и забывающий об этом выказывает неуважение к труду композитора... После этой фразы Мелька какое-то время молча разглядывал коленки арреата. Потом поднял глаза, смутился, заулыбался и запустил пальцы в остриженные волосы. - Впрочем, это было исключительно с точки зрения профессиональной этики... Оой, - он торопливо опустил руку обратно, потому что иначе пуфик неравномерно оседал назад, заставляя Лазурита медленно ползти вниз, прочь от лорда Вольфрама, - А мне самому кажется, что это в каком-то смысле... Лазурит замялся, подыскивая слово. Потом, усевшись понадежнее, раскинул руки и предложил: - ...Грустно. Так, пожалуй. Вы так не считаете, лорд?..
Карат: - Грустно?.. – Эхом повторил Карат. В его светло-карих глазах промелькнуло лёгкое удивление, тот час же сменившееся холодным испытывающим взглядом. – Грустно?! Губы сами собой медленно растянулись в хищной улыбке, ненадолго обнажили красивые белые клыки, и в следующий миг музыкальную залу заполнил сухой, даже какой-то жёсткий хохот. Он столь разительно отличался от приятного слуху звонкому смеху Лазурита, что становилось ясно – смешного в речах колвирца Вольфрам находил ровно столько же, сколько можно найти в плохом анекдоте, точнее сказать – ни-че-го. Жуткий хохот стих так же внезапно, как и начался. Тунсенг смерил усевшего в его ногах блондина презрительным взглядом и чуть наклонился вперёд, нависнув над парнем, как хищный зверь нависает над своей добычей перед решающим броском. - Мальчишка! Тебе ли учить меня? – Несколько блестящих иссиня-чёрных прядей выбились из хвоста и теперь, едва колыхаясь, свисали в опасной близости от лица Лазурита. – Что такое музыка? – Жёсткая складка пролегла у его губ. – «Она занимает место между мыслью и явлением; как предрассветная посредница, стоит она между духом и материей; родственная обоим, она отлична от них; это дух, нуждающийся в размеренном времени; это материя, но материя, которая обходится без пространства». – Голос был задумчивым, а равнодушный взгляд был устремлён поверх золотоволосой головы колвирца. – Так сказал один известный поэт давным-давно… кстати, он был от куда-то из твоих краёв. - Взгляд опустился ниже, встретившись с доверчиво распахнутыми голубыми глазами, точеные брови выразительно изогнулись. – И так ли уж она нуждается в слушателях, действительно ли она предназначена для того, чтобы кому-то что-то сказать? – Он сам мог бы ещё сказать многое, но не считал, что это так уж необходимо... Мальчишке и сказанного достаточно будет.
Лазурит: Лазурит моргал круглыми голубыми глазами, глядя в лицо арреату. Выйти из испуганного остолбенения ему удалось не сразу: уж больно грозен был господин Карат. В конце-концов, помотав головой, мальчишка часто-часто заморал, разом осознав, что сидит почти вплотную к одному из самых суровых людей дворца. - Тот же поэт, лорд, в свое время сказал, что красивые мысли нередко служат костылями хромым мыслям, - Лазурит нервно сглотнул, поднял ладонь и, уперевшись кончиками пальцев в подбородок арреата, отвел хищное лицо секретаря его величества назад. Затем отодвинулся прочь вместе с пуфиком. - Вы меня напугали, - сообщил он оттуда, настороженно косясь на лорда Вольфрама поблескивающими в мягком полумраке салона глазами; потом продолжил, без всякой смены интонаций меняя тему, - Так вот, о костылях. Дефиниция Гейне с точки зрения поэзии прекрасна; но, лорд, если вы считаете её аргументом против моего мнения, вы вкладываете в эти слова недоступный мне смысл. Мелька немного поелозил на пуфике. Кинул косой взгляд на Вольфрама. Затем вдруг ахнул: - Неужели я вас как-то задел, лорд?..
Карат: Карат и бровью не повёл. Лишь в последний раз окинул мальчишку холодным взглядом и, не забыв захватить заветную шкатулку, решительно поднялся со своего места. - Всего хорошего, Лазурит. – Коротко кивнул арреат и неспешно покинул музыкальную залу. А юному колвирцу уже не суждено было заметить тронувшую его губ лёгкую улыбку. В дом Карата.
Лазурит: Секретарь его величества уже исчез за дверью, а Лазурит все сидел и таращился круглыми изумленными глазищами в полумрак салона. Если не вдаваться в подробности, Мелька чувствовал себя идиотом. Тонкости этого ощущения, на которые была щедра склонная к рефлексии душа юного шпиона колебались от необоримого желания обвинить Карата в непоследовательности и вздорности поведения до чувства собственной вины в таком нелепом итоге разговора. - Аа... - сказал Лазурит закрытой двери. Потом вздохнул, сунул руки в карманы, повернулся к роялю и с тоской ткнулся физиономией в клавиши, - Аааарррх... Рояль немузыкально брякнул. И надо же было этому случиться именно тогда, когда над Мелькой уже висит неизбежная перспектива объяснения с принцем! И именно с таким человеком, как лорд Вольфрам. Теперь шпион будет вынужден мыкаться в информационном вакууме в течении неопределенного времени: ни узнать, не обидел ли он арреата - если его вообще может обидеть такой шкет, как Мелька, ни высказать собственных претензий... Лазурит тоскующе замычал, выпрямился, машинально провел рукой по лбу, пытаясь убрать давно остриженные пряди. - Дьявол, - жалобно сказал он. Утешало только то, что теперь ему было примерно известно, где сейчас принц. Вряд ли в кругу такой семьи, как эта, Рубеусу что-то могло угрожать, так что Зорька мог прекратить беспокоиться о патроне и целиком сконцентрироваться на беспокойстве о самом себе. Шпион перевел взгляд на ряды клавиш и одним пальцем зажал белую полосу. Затем положил на ряды клавиш обе руки и неуверенно перебрал пальцами. Музыкальная фраза вышла похожей на то, что играл арреат - но и только. - Дьявол, - повторил Лазурит уже ожесточеннее: теперь у него появился благовидный повод для раздражения. Затем он осторожно опустил крышку, встал и беззвучно пересек салон, чтобы аккуратно выскользнуть за дверь и исчезнуть в коридоре. -> В центральный коридор
Кермисайт: Из комнаты Кермисайт Девушка поспешно влетела в салон. - Вот он! - растянувшись на рояле, Кермисайт обнимала его двумя руками. - Нужно только забрать! Графиня перевела взгляд на леди Петсайт. Глаза зло блестели. Оставалось, как в классических спектаклях, демонически захохотать. Но девушка лишь хитро улыбнулась. Отпрянув от рояля, примеряясь как бы получше его телепортировать, она задумалась: "Как есть или на боку?" На ум пришли нездоровые ассоциации с неприличной древней книжонкой со странным названием "Кому с утра?", забытой кем-то из гостей графини Александрии и однажды случайно увиденной Кермисайт. От подобных мыслей молодая графиня залилась румянцем. Пытаясь отогнать отогнать от себя навязчивые образы, она, прочистив горло, поспешила удостовериться в наличии у рояля колёсиков. Колёсики были. - Ну так что? - обратилась Кермисайт к Петс. - Берём?
Petz: ==> Комната Кермисайт Пока Кермисайт обнималась с роялем, Петсайт печально его осматривала. Ей нравился этот инструмент, особенно еще и по трем причинам: она умела на нем играть, знала его историю и ведала про стоимость. К тому же было немного жаль слонов, что оказались пущены в расход, дабы стать отделкой для рояля. Ах, уж эта его стоимость и позолоченная табличка "C.Bechstein", напоминающая о забытых технологиях и давно ушедших временах. - Около двух метров и приблизительно кило восемьсот... - вспышкой в мозгу появился образ разбойницы из порта. - Конечно, берем! Леди встала напротив Керми, поглаживая закрытую крышку рояля. Инструмент был холодный и прекрасный - идеальное орудие мести! - В порт! - благосклонно сказала Петсайт, поудобней обнимая свою часть этой гигантской пианины. Сад ==>
Время: Третий игровой день. Утро. В теме: никого.
полная версия страницы